Ну, допустим…

А еще внимание приковывала к себе крепкая шея и хорошие спортивные ноги.

Давно я не видела офицера обнаженным. И второй день не переставала восхищаться его физической трансформацией. Помимо вышеназванных качеств, он стал обладателем, подтянутого тела, широкой развитой груди и хоть каких-то бицепсов.

Мирэ давно уже не тот дрыщеподобный юный курсант, каким был зачислен в полицейскую академию. Просто я предпочитала его не замечать из-за слишком девичьей слащавой внешности.

И, наверное, очень зря.

Видя, что я заканчиваю хлопоты, он уселся за стол.

— Рагу уже готово, — я опустила перед ним глубокую чашку с овощами, отдельно деревянную дощечку, на ней готовые два обжаренных тоста и соус в маленькой емкости.

— Обалдеть, как вкусно пахнет! — его глаза заблестели в предвкушении. — И выглядит аппетитно!

Накинувшись на еду, Мирэ принялся с шумом причмокивать и хвалить.

— Ты моя богиня, я готов есть это каждый день. Джексон…, а выходи за меня! — смотрит, как игривый щенок, проводит по губам языком, и я мгновенно приковываю к нему внимание, впервые замечая, какой он невероятно длинный.

— Не говори глупости, — до того зачарованно наблюдая то, с какой жадностью он уплетал рагу, от внезапного предложения перестала улыбаться, только фыркнула.

— Почему, нет? Ты хотела крутого парня, получи плохого полицейского!

— Ну какой ты плохой, Мирэ? Душка, не иначе, — издевалась я откровенно. — Ты больше похож на игрушку большого милого медвежонка.

— И этот медвежонок совсем не против оказаться в твоих объятиях, — он отставил пустую тарелку, расслабленно откинулся на спинку стула, деловито взглянул. После некоторого времени размышления, произнес: — Ты никогда не думала, что мы отлично смотримся вместе? А представляешь, какими бы были наши дети?

— Сам еще ребенок, какие тебе дети? — снова прыснула я.

— Джексон, ну не подойдем друг другу, разведемся, какие проблемы? И если у нас дети будут, обещаю, никогда не брошу их.

— Не смеши, ну хватит тебе! — уже взмолилась, начав поглаживать свой живот, который стал напряженным, от едва сдерживаемого хохота.

Надо прекращать весь этот балаган. Ну, сколько можно? Каждый раз одно и то же. Из года в год!

Обед закончен. И не обращая более внимания на парня, я поспешила все убрать со стола. А перед тем, как помыть посуду, замотала волосы в шишку — меня то и дело кидало в жар, ощущала себя изрядно сопревшей.

Становившись спиной, нарочито загремела посудой. Через мгновение замерла от прикосновения теплых пальцев на талии. И пока я не начала брыкаться в сопротивлении, Мирэ резво прижался к спине всем телом, сцепил руки под грудью — последовали робкие поцелуи в шею.

От напряжения меня всю сковало, словно каменное изваяние. Собственное сердце бешено застучало. Одну руку Мирэ вскинул и дотянувшись, ею закрыл льющуюся из крана воду.

Я предприняла попытку расцепить руки, но офицер молча удержал и сжал меня в объятии сильнее.

— Что ты делаешь? — не выдержала я и снова предприняла попытку скинуть с себя его мертвую хватку.

— Откровенно домогаюсь, Джексон, — издевательски усмехнулся Мирэ за спиной, я ощутила вибрацию его голоса, исходящую из груди. — Может, пошалим, пока мы наедине? У меня давно не было женщины, а у тебя, насколько мне известно, мужчины нет.

От услышанной тирады я просто закипела! Яростно развернувшись к нему, хотела было влепить пощечину. И уже занесла руку, как офицер ее перехватил своей.

— Думаешь, вот так просто можно взять и предложить мне подобное? — тогда прошипела я.

— Почему бы и нет? — искренне удивился Мирэ. — Это Лос-Анджелес, детка! Тут подобный вопрос решается на раз-два. И мы с тобой не в Корее. Живи мы там, только тогда я бы как-минимум полгода за тобой ухаживал, прежде чем дотронуться с твоего позволения.