Лиза пробовала писать домой, но в ответ пришла только одна весточка. От батюшки. Он сожалел о разлуке и призывал к терпению. Ну и ладно, думала Лиза, не очень-то и хотелось. Хорошо, что у неё есть Никита, он любит, не предаст, дождется и всё у них будет как положено. Правда жених тоже не отвечал на её письма, но Лиза всегда придумывала ему оправдания.

Она ни с кем, кроме кухарки, не сблизилась. Девушка привыкла быть одинокой среди множества людей, даже Никита не понимал её. А так хотелось иметь подле себя родственную душу! Но если бы вдруг Лизу спросили, для чего собственно ей это нужно, она бы не нашлась с ответом.

Вот в романах всё было просто, и возлюбленный понимал героиню с полуслова, и верные друзья спешили на помощь по первому зову. Вот только не написаны в книгах инструкции как искать таких друзей, поэтому, каждый раз, повторяя молитву для отхода ко сну, Лиза просила:

– Боженька, пожалуйста, пошли мне подругу. Ну хоть самую завалящую. Мне многого не нужно. Пусть будет рядом и понимает меня. Спасибо, боженька.

Жалование Лизе назначили небольшое и чтобы накопить денег на приданое потребуется много времени. Аксинья хохотала, предлагая подработать. Девушка сердилась.

Она дурнушка – высокая, нескладная, полноватая, ни интересных форм, ни стати, длиннорукая и длинноногая. Круглое лицо с невнятными бровями и невеликими карими глазками да тёмно-русые тонкие волосы, теперь собранные в пучок. Немного скрашивали общее плачевное зрелище аккуратный носик и красивые, словно нарисованные умелой рукой художника, губы, и выражение лица – немного детское, всегда готовое удивиться.

Конечно, её женская непривлекательность служила охранной грамотой неопытности и целомудрию. Хотя кухарка ехидничала, что на каждую внешность найдется ценитель. Но как же хотелось красоты, притягивающей к себе восхищённые взгляды!

Утешением и предметом восторга неискушённой Лизы стало новое платье, которое мадам называла чуднЫм словом «униформа». Наконец-то, как и подобает юной девице, она начала обзаводиться нарядами! Девушка ласково касалась платья, висевшего на плечиках, и хлопчатая шотландка, из которой пошили наряд, приятно шуршала в ладонях. Облегающий лиф с наглухо закрытым декольте, юбка средней пышности, серый мышиный цвет – то что нужно для рабочей одежды. Из украшений – крахмаленный кипенно-белый воротничок и белоснежный фартук с рюшами. Дополняли наряд исподняя маркизетовая рубашка и нижняя юбка из хрустящего кремового коленкора, их было по несколько штук и полагалось менять ежедневно.

Это первое приличное платье, купленное для неё, а не перешитое из старых маменькиных салопов, батюшкиных сюртуков и пожелтевшего тюля. Модистка приходила в родительский дом раз в полгода и неделю строчила на привезенной с собой машинке Зингер, в специально отведенной комнате, перелицовывая одежду для всего семейства. И хотя мастерица пыталась украсить скудными художественными средствами Лизины наряды, они получались жалкими – мешковатыми, затасканными.

Не доверяя прачке, Лиза чистила обожаемое платье сама, для чего завела специальную щетку. Обедала она теперь с обязательной салфеткой, заткнутой за воротник. Шутка ли – малейшее жирное пятно испортит весь её гардероб! И проходя мимо больших зеркал, всегда украдкой любовалась собой, стесняясь вертеться перед отражающей гладью как остальные местные барышни. Дешёвенькие чулки и удобные туфли на низком каблуке из грубой воловьей кожи также восхищали неизбалованную девушку. Каждый вечер, невзирая на усталость, Лиза смазывала обувь гусиным жиром и натирала суконной тряпицей до блеска.