Животные обеспокоились их появлением, но вскоре, как ни в чём ни бывало, вернулись к своим делам.

И здесь Эшли поняла, что видит глазами как хищника, так и жертвы, каждой клеточкой тела ощущая себя одновременно как тем, так и другим. Острые зубки лисицы впивались в загривок кролика. Эшли чувствовала возбуждение и удовольствие рыжей охотницы, так же, как боль и страх несчастного маленького зверька, попавшего ей в лапы.

Мир животных оказался ей ближе и понятней, разбудив инстинкты. Когда человек был сродни животным, он не творил столько осознанного зла, всё было проще. Ты хищник и убиваешь для того, чтобы выжить, добиться права на продолжение рода или защитить себя и своё потомство. Животные не причиняют вред из зависти, злобы или мести.

“Я знал, что тебе понравится”, – провещал Рихард.

“Почему ты был так уверен?”

“Девушкам обычно нравятся всякие зверюшки”, – пояснил он, и Эшли не нашла, что на это ответить.

Её спутник поднялся с ней на высоту птичьего полёта, и её вновь охватил восторг от потрясающе красивой картины ночного неба и моря. Эшли было хорошо, как никогда раньше, пусть даже и не все подстегнувшие к душевной лёгкости видения были добрыми и светлыми. Она по-настоящему ощутила свою связь с окружающим миром, став его частью так же, как и он стал неотъемлемой частью её души.

Такой жестокий и прекрасный, порочный и лживый, таинственный и невероятно эмоциональный, пробуждающий в ней странные ощущения; ночной мир показался ей куда лучше того мира, что освещало солнце. Свет помогал видеть вещи в истинном обличье, днём тоже совершались преступления и творилась несправедливость, но, по мнению Эшли, это было буднично и лишено таинственной недосказанности.

Ночь скрывает тени, придаёт смелости и проявляет другой оттенок свободы…

Картина ночного мира поблекла. Померкла также яркость эмоций, и сознание Эшли на время отключилось, в блаженном беспамятстве прокладывая дорогу назад, в её тело.

Она пришла в себя и не поняла, почему сидит на перилах, крепко обхватив коленями бёдра Рихарда, и обнимет его за плечи, а он удерживает её за спину, чтобы она не упала и уже не впивается клыками ей в шею.

Мысли путались. Эшли испытывала ощущение, похожее на приближение оргазма. Её чувствительность обострилась в несколько раз, но не получалось достичь долгожданной разрядки. Не отдавая себе отчёта, она прильнула к Рихарду, ища жаркими губами его губы. Он резко отвернулся, не позволив ей соприкоснуться со своими окровавленными губами. Его глаза были закрыты.

– Рихард, – прошептала она. – Посмотри на меня…

Послушно открыв глаза, он вдруг подался вперёд, заставив её крепче обхватить коленями его бёдра и сладко застонать. Запустив пальцы в его тёмные волосы, Эшли взлохматила их. С игривой нежностью прикоснулась к скулам и провела пальцами по чётко очерченным губам, пачкая их в остывшей крови.

В горящих глазах Рихарда мелькнуло удивление и спряталось за недоверчивым прищуром. Он проник в ход её мыслей и изучил их. Тщетная борьба с проснувшейся страстью, всё, как всегда…

– По законам жанра, я обязан отыметь тебя, как минимум, в двух позах, – насмешливо протянул он, и Эшли заворожённо кивнула. Её глаза затуманила пелена желания. – Позы выберешь сама или выслушаешь мои предложения?

– Да, возьми меня, Рихард, прошу! – умоляюще простонала она и прижалась к нему, стараясь передать ему своё лихорадочное возбуждение. – Как захочешь, в любых позах! Трахни меня, пожалуйста!

– Ты же сама недавно сказала, что у меня не встанет. Ничем не могу помочь, хотя…

Не сводя с неё глаз, он засунул ладонь под ремень её джинсов, но тут воспротивилась сама Эшли. Очнувшись, она оттолкнула от себя Рихарда.