В его ладони появился маленький чёрный телефон, вложенный туда велением больше Бога, чем дьявола. Он быстро набрал короткий номер.

– Здравствуйте, это отец Василий из Церкви святого Дмитрия. Я хочу заявить о правонарушении, возможно повлекшем лишение человека жизни…

Пока ванна наполнялась водой, Юля рассматривала в зеркале отражение своего тела: худые ноги, но ровные, попка есть, приятный на вид животик с небольшой прослойкой жира, без которого женщина похожа на голодающую заключённую концлагеря, вершины маленьких грудей украшены торчащими тёмными сосками. В общем, родители не сделали уродкой. Выключив воду, опустила в неё руку. Едва не обожглась. Залезла в ванну и медленно опустилась в горячую жидкость. Глаза закрылись в удовольствии.

Со дна сознания всплыли картинки из прошлого. Юля вывалилась в нынешнее дерьмо из хорошего детства, беззаботного, насыщенного множеством интересных событий. Родители ограждали её от грязи как могли. Редко когда у них не получалось воздвигнуть незримую стену между единственной дочерью и чёрными пятнами их совместного существования. Однажды… Мама на кухне ждала отца, попивая холодный чай. Юля не могла уснуть. И всё увидела, потому что в ту ночь дверь в её комнату осталась открытой. Он пришёл поздно – после полуночи. Взбесившись в секунду, мама обвинила его в предательстве. А он сказал, что много работал. Юля, поверившая в его честность, не поняла маминой истерики. Вдруг – звонкая пощёчина женщине, ставшей чересчур громкой и агрессивной. Мама вскрикнула и заплакала, а отец… Изменился резко: озверел. Содрал с неё одежду. Они повалились на пол, опрокинув стул. Он жадно целовал её тело. Юля зажала рот ладонью, боясь даже вздохнуть. Мама закричала по-другому. Не став досматривать до конца, Юля вернулась в кровать, подавленная увиденным…

Она окунулась в сон. Нужно выбираться из ванны, пока не захлебнулась и не умерла глупо. Голова закружилась, когда она поднялась из успевшей подостыть воды. Накинув халат, выскочила в прохладу. В дверь позвонили.

Саша пришёл. Отлично одет и с хорошим запахом, в руке – одинокая алая роза. Не улыбался совсем, пребывая в необъяснимой задумчивости, но ел её взглядом. Жажда женщины пёрла из него. В её голове шевельнулась мысль: сейчас или никогда. Произнеси хоть слово – испортишь всё. Осознавая это на уровне интуиции, в молчании протянул ей цветок. Она взяла и отступила на шаг, приглашая его в сети нежного паука…

Она смотрела ему в глаза, которые были чертовски красивы: мужчина с такой прелестью способен уложить в постель любую недотрогу. Сидела на его животе, как на троне, королева. Он держался – не позволял сползти взгляду на её тело.

Она спросила:

– А ты кто?

– В смысле? – Он в удивлении вскинул брови.

– В прямом. Мы соседи, а я о тебе совсем ничего не знаю.

– Можно представиться? – и улыбнулся, будто зная, что Юля могла за эти губы задушить кого-угодно.

– Угу…

– Александр Николаев. Тридцать лет. Потомственный столяр четвёртого разряда. Словом, не богат и не престижен.

– А я Юля Менцель, чёртова немка, не разбирающаяся в жизни и вечно страдающая по пустякам.

И зачем скатилась до анализа собственной личности, ведь он не только не спрашивал её ни о чём подобном, но и не намекал даже? Соскочив с него, она уткнулась лицом в подушку и заплакала. Саша положил руку на её мокрую от пота спину, ладонь прилипла к ней.

– Ты чего, а?

Она повернулась к нему лицом. Он хотел дотронуться до непонятных ему слёз, но почему-то не сделал этого.

– Жизнь полна вонючего дерьма! – выпалила она чуть ли не лозунгом.

– Почему ты так думаешь? Вот тебе, допустим, сейчас хреново, но завтра ведь будет хорошо! Понимаешь? Вот моя жизнь мне нравится. Я просыпаюсь утром и иду на работу. Там деревом свежим пахнет… Я тебя люблю.