Несчастное дитя.

Он вытер слезы с ее подбородка и заговорил:

– Девочка. – Халсури не хотел называть ее по имени. Такая вульгарность противоречила всем законам демонов, а еще он не заключал с ней контракт. – Девочка, ну почему ты считаешь себя неправильной?

– Ну… Я смотлю на маму. Она не болеет, не кашляет, и у нее не течет из ушей противная жидкость. – Девочка вздрогнула и подтянула плечи к ушам. – Смотлю на тебя. У меня нет хвоста, нет класивых клыльев, нет ко… копытцев, нет такого длинного языка… У длугих детей тоже всего этого нет. Поэтому я – неплавильная.

Странно, что, пока я стараюсь предстать перед ней в человеческом обличьи, эта девочка все равно видит меня настоящего. Это вызывает приятные ощущения, но иногда и пугает…

Халсури недолго поразмыслил и сменил мужеподобный образ на свой.

Все равно она видит меня таким…

Халсури погладил девочку по спине, а потом положил коготь на ее подрагивающую нижнюю губу.

– А чем тебе не нравится твой язык?

– Мне он нлавится. Но он колоткий… И не челный, как у тебя! – Малышка высунула язык как можно сильнее и посмотрела в зеркало. Он едва доставал до середины подбородка. Она провела по нему пальцем, а потом сильно оттянула вниз, но от боли пискнула и закрыла рот. —Видишь?

– Вижу… – Инкуб вытащил свой язык и дотронулся до него когтем. Языком он мог достать до груди. Халсури посмотрел в зеркало, но, как обычно, увидел лишь едва виднеющуюся размытую тень и быстро повернулся к девочке. – Мне тоже не нравится мой язык… Он слишком колючий. У людей на языке находятся небольшие присоски. А у меня?

Инкуб не мог описать того, что он ощущал каждый раз, когда дотрагивался до своего языка. Словно подушечки пальцев на его лапах обжигались и резались. Он редко ощупывал свое истинное тело, оставляя эту возможность «человеческим» рукам. Видя его в человеческом обличье, в котором он обычно появлялся при людях, те ощущали его как человека. Несмотря на то, что Халсури не чувствовал исходившей от них боли, которую при касании испытывал сам, он всегда ощущал отвращение и страх. Это выдавал запах. И все же, если ему приходилось дотрагиваться до себя, то он делал это аккуратно – когтем. Так было безопаснее всего.

Природа инкубов и суккубов неизменна. Они – демоны похоти, распутные демоны. Каждое их описание пропитано сексуальной историей. Они —демонизированные существа, без мыслей, идей, чувств и амбиций, созданные миром для того, чтобы оправдать собственную стеснительность и снять с себя ответственность. Как и всегда. Ведь признать, что Дьявола не существует, – означает взять на себя вину за то, что мир становится чудовищным и бесчеловечным из-за людей.

Когда девочка дотронулась до языка Халсури, он мгновенно отодвинулся, быстро спрятал его и посмотрел на ее пальцы. На них не было крови и царапин, девочка улыбалась.

– Мне кажется, что у тебя очень класивый и плиятный язык. Как у кошки на улице. Она меня лижет, когда я к ней подхожу. Мне нлавится!

– То есть тебе не больно? – Халсури пододвинулся поближе и аккуратно взял в свои лапы палец девочки, чтобы осмотреть его.

– Нет. А должно быть больно?

Халсури снова высунул язык и медленно, осторожно поднес коготь к середине. Выдохнув, инкуб прикоснулся к нему краешком пальца, но быстро отдернул лапу – палец пронзило током и обожгло.

– Меня обжигает…

Девочка протянула свою детскую ладошку и положила ее на язык инкуба. Ее ладонь в разы уступала размерам его языка. Малышка поводила рукой по нему и сказала:

– Плямо как у кошки!

Халсури натянуто улыбнулся.

Эта девочка – удивительное существо. Никогда еще я не встречал кого-то столь беззаботного и принимающего!.