Толпа собралась столь многочисленная, что сквозь неё едва можно было пройти, и, чтобы сдерживать её напор, пришлось вдоль всего пути следования кортежа, вплоть до города, расставить часовых с примкнутыми к ружьям штыками…

Наполеона и его свиту разместили в невзрачной таверне, именовавшейся «Портес-Хаус». Довольный концом корабельных мучений, император бросился на постель. И тут земные терзания: помещение кишело клопами, с улицы доносились крики и ругань пьяных матросов и мяуканье диких котов, спустившихся с гор. Сон пришёл уже на рассвете, и тут явился генерал Джордж Кокберн, назначенный лондонскими властителями губернатором острова.

Император начал одеваться. Эта задержка вывела Кокберна из равновесия, и он произнёс несколько грубых слов.

– Господин адмирал не слишком-то учтив, – заметил его «подопечный».

Этот блестящий офицер служил под началом Нельсона и стяжал известность, спалив в 1813 году Вашингтон (после чего и стал адмиралом). Суровый и высокомерный, он не питал ни малейшей симпатии к Бонапарту и его свите. Однако за время плавания от Плимута до Святой Елены изменил своё отношение к пленным, поддавшись влиянию Наполеона. Чтобы доставить ему удовольствие, он стал говорить сам и потребовал, чтобы прочие также говорили за столом по-французски. Он позволял императору сидеть во главе стола, вставал, когда тот выходил из-за стола, прогуливался вместе с ним по палубе. Но если долг не возбранял этих уступок, то он не допускал никаких послаблений, особенно после того, как 15 октября познакомился с инструкцией индийской компании:

«Так как Наполеон Буонапарте сдался правительству этой страны[3], министры его величества, сознающие важность должного содержания в заключении человека, чьи действия оказались гибельными для мира, сочли остров Святой Елены в высшей степени подходящим для организации его заточения и предложили поселить его там, создав соответствующую обстоятельствам систему управления и надзора.

Министры короля сочли необходимым поручить сию миссию генералу на службе Его Величества, им известному и ими выбранному, предоставлять в его распоряжение военные части, дабы он мог исполнять возложенные на него обязанности, и предлагать ему управление островом на время исполнения им этой миссии».

Исполнение тюремных обязанностей Кокберн начал с поиска «хорошего» местечка для размещения императора и сопровождавших его лиц.

На острове императору была отведена резиденция в Лонгвуде, на плато, возвышавшемся на 1750 футов над уровнем моря и расположенном в пяти милях от побережья. Но пока там шли ремонтные работы, Наполеон более полутора месяцев (с 17 октября по 9 декабря) прожил в доме семьи торговца, представителя Ост-Индской компании В. Балькомба. Вильям был женат. Имел двух дочерей – Джейн и Бетси, семнадцати и четырнадцати лет, а также двух сыновей, пяти и девяти лет. Младшая дочь единственная из семьи немного говорила по-французски. С ней больше всего и общался скучавший император.

Интересен разговор, который произошёл между Наполеоном и Бетси в день знакомства императора с семьёй В. Балькомба.

– Ну, мисс Бетси, какой город является столицей Франции? Италии? России? – начал император экзаменовать подростка.

Конечно, зная французский, Бетси знала и столицу народа, говорящего на этом языке. Оторванная чуть ли не на десять тысяч километров от столицы своей страны, она тем не менее знала и о столице Италии, и о столице России.

– Санкт-Петербург, но была Москва, – ответила девочка на последнюю часть вопроса.

Это удивило Наполеона. Услышав ответ, он с напором спросил: