И стоит ещё сказать об Ане, дочери безголовых родителей, чья судьба сильно напоминала судьбу Кохи. Она тоже становилась нормальным человеком, но не так быстро, как Корк. Всё-таки, характеры у них разные. Она наслаждалась общением, стала шутить, но всё ещё была не уверена в себе. Лёка был полон понимания и терпения. По вечерам, сев возле лампы, они продолжали обсуждать проблемы кройки и шитья, с чего, как вы помните, и началось их знакомство. Малёчек по призванию художник, но ремесло родителей ему тоже очень нравится. Я же говорил: родственные души потянутся друг к другу, а настоящая любовь – это здорово.

Мадинка обзавелась большими стоячими пяльцами и в свободное время вышивала картины, подобных которым я в жизни не видывал. Она делала это быстро, раз—раз – и готово, потому что ткань сразу брала цветную и фактурную, а стежки делала не тоненькими нитками, а толстыми шерстяными нитями или даже узенькими ленточками. Вы слыхали о таком? Мадинка не заглядывала ни в какие рисунки, она придумывала их сама. И у неё получались берега Някки в разное время суток, букеты в вазах, сады, полные цветов, смеющиеся мордашки в окружении веток. Малёк время от времени отрывался от мольберта и подсказывал ей что-нибудь насчёт перспективы или светотени. Лала, когда ей в голову приходила небывалая мысль посидеть тихо, проделывала этот невозможный трюк с пяльцами возле нашей Корочки.

Я опасался, что вот—вот увижу с пяльцами и Чудилу, он прямо не отходил от Мадинки. Я спросил, сколько они знакомы, и услышал ответ, что сами не знают. Где—то в детстве познакомились. Я высказал предположение, что за это время можно с ума сойти от понимания того, что вместе им не быть. На это они только вздохнули. И сказали:

– Но теперь есть надежда. Благодаря тебе, Миче!

Вот до чего я возмутил спокойствие в Някке, что всё перевернулось с ног на голову.

Я всё думал, как это у Корков получились такие славные дети? Привет от далёких предков, о которых вечно болтает Хрот?

Воздух на «Комарике» был свой собственный. Он был пронизан любовью, он струился и переливался, мы, почти все, были влюблены счастливо и взаимно. А глупый Миче, тем не менее, иногда пытался поворчать:

– Слушай, Хрот, я не пойму, как вы с Терезкой решились завести ребёнка? Безумие какое—то. При том—то, что происходит.

Попинав свёрнутый канат, младший Корк сказал интересную вещь:

– Мы бы не решились. Ребёнка бы не было, Миче. Только у нас появились ты и надежда.

– Слабая надежда, Хрот.

– Но она есть, – улыбнулся дурачок. – Ты не переживай, может, мы с Терезкой где – нибудь на севере останемся.

Может, нам всем остаться?

Я смотрел на Терезку и удивлялся. Она была так счастлива, что порхала и щебетала, как птичка. Она не чувствовала никаких недомоганий и неудобств, и только съедала всё на своём пути. Ей не хотелось думать о будущем.

– Благодаря тебе, Миче, – сказал Лёка, от которого я, обычно, мало слышал одобрительных речей. – Всё так хорошо, Миче, только благодаря тебе. Ты познакомил нас с Аней. Мы с ней будем жить очень счастливо. Мы просто созданы друг для друга. Как ты это понял? Я мог бы сам всю жизнь искать такую девушку и не найти.

Я только головой покачал. Объяснять, что это как-то само собой получилось, без всякого умысла с моей стороны, было бесполезно. Помнится, я всего лишь пошутить хотел.

Не помню, чтобы в свободное время мне очень часто попадались Аня или Малёк, но не думаю, что мы с Натой попадались чаще. Когда мы не работали, мы все разбредались по парочкам. Даже Рики сказал:

– Вот так приключение у нас вышло! Спасибо, Миче, это благодаря тебе! – и добавил: – А в каком возрасте я могу…