Помню, сумел выдавить из себя что-то приличествующее случаю и даже улыбнуться, но после был сам не свой. С трудом отводил взгляд от невероятной красавицы, следил за каждым ее действием, ловил отголоски эмоций: радость, интерес, легкие нотки ничего не значащего флирта. На вечере были и молодые люди, и все они слишком откровенно поедали глазами мою Эву, будто имели на это право. Ревность удушливой волной прокатилась по телу, разъедая душу. Чтоб я сдох! Впервые в жизни я был настолько влюблен, что ревновал свою женщину! Отправить бы всех этих сосунков в ближайшую черную дыру, чтобы больше не смели даже думать о НЕЙ.

Как в тумане продержался до конца вечера. Прощаясь, я прикоснулся губами к нежным пальчикам Эвы, задерживаясь несколько дольше, чем мне было позволено. Девушка только обняла меня в ответ, а Эдвард нахмурился. Еще несколько дней мне понадобилось, нет, не на то, чтобы все обдумать, а чтобы подготовиться к разговору со старым другом.

– И о чем же ты хотел поговорить со мной, Алан? – Господин Ланс привычно расположился на своем любимом диване в кабинете у меня дома, я же занял кресло рядом с ним.

– О твоей дочери, Эдвард, об Эве, – выдохнул я.

– Так и знал! – мой собеседник занервничал и взъерошил отросшие волосы на затылке. – Значит не показалось! – зло выплюнул он. – Скажи мне только одно: как ты мог? Как вообразил себе подобное? Да она тебе в дочери годится! – рычал Эдвард.

– Двадцать пять лет при нынешней продолжительности жизни больше не является проблемой? – парировал спокойно. – Мы же, в конце концов, не в двадцать первом веке. При самом худшем раскладе я вполне способен дотянуть до двухсот пятидесяти, а может даже и до трехсот. В нашем ведомстве один из самых лучших медицинских департаментов в Союзе.

– Если только тебя не убьют раньше на очередном задании, а бедняжка Эва даже не сможет почтить твою память у плиты, – с горечью выдал он. – И потом, какая разница, в каком мы веке? Между вами непреодолимая пропасть!

– Это еще почему? – не сдавался я.

– Она же совсем еще девчонка, а тут ты… – Эдвард запнулся. Ну спасибо, хоть стариком не назвал.

– Я же не тащу ее силком регистрировать брак прямо сейчас…

– Что? Насильно? – взревел мой друг.

– Да успокойся ты, в конце концов. Ведешь себя как молодой лейтенантик на своем первом задании, – вынужденно рявкнул, сжимая широкие подлокотники кресла. – Я лишь хотел сообщить тебе, что намерен ухаживать за Эвой, привлечь ее внимание, заинтересовать, как мужчина…

– О, избавь меня от своих матримониальных планов на мою дочь, – раздраженно отрезал он.

– Я что-то не понял, ты мне отказываешь? – Неверяще уставился на Эдварда.

– Да, Алан, да, – безапелляционно ответил друг. – Отныне и впредь не желаю видеть тебя в своем доме и в нашей с ней жизни!

– Ты не вправе запретить мне видеться с ней, не вправе решать за нее, – растерянно пробормотал я, не ожидая столь категоричного отказа.

– Ошибаешься. Здесь и сейчас ты пообещаешь мне это, дашь слово, что вмешаешься только если она сама попросит тебя, – господин Ланс был убийственно серьезен. – Не отнимай ее молодость и беспечность. Ты никогда не сможешь дать ей то же, что и ее сверстники. Ты сломаешь ее. Отступись, друг, – протянул он.

– Ты не ведаешь, о чем просишь, – обреченно ответил ему.

– Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь меня, как отец отца, – устало выдохнул Эдвард, поднимаясь.

– Она должна выучить мой номер наизусть. Она должна знать, что, если позвонит, я помогу ей, что бы ни произошло. Это моя просьба, – безжизненно произнес, так и не решившись повернуться к уходящему другу. Тогда он ничего мне не ответил, но спустя долгие десять лет я, наконец, узнал, что он выполнил мою просьбу.