Клубок из наших тел катался по полу, периодически врезаясь в ноги толпы. Теперь группа поддержки разделилась, и кто-то откровенно поддерживал меня, а кто-то оставался верен своему другу.

К тому моменту у меня уже была разбита губа, саднила щека, и кофта свисала лоскутками с плеча.

Все прекратилось внезапно. Просто кто-то из подошедших ребят резко оттащил от меня рыжего и сам как следует ему вмазал по наглой физиономии.

- Еще раз полезешь к девчонке, и я тебя отделаю так, что мама родная не узнает. Ты меня понял? – прорычал незнакомый долговязый мальчишка.

- А тебе до нее какое дело? – жалобно пропищал рыжий, вытирая кровь с уха, - Она вообще тут новенькая. Надо было научить ее нашим правилам! Вот я и объяснил ей…

- Объяснил? – ухмыльнулся защитник, - По-моему, это она тебе пару раз «объяснила» и чуть не откусила ухо. Ты теперь будешь, как Ван Гог, с одним ухом.

Толпа насмешливо заулюлюкала. Чувствую, новая кличка теперь надолго привяжется к рыжему (забегая вперед, так оно и оказалось).

- Вечно тебе больше всех надо, - заныл нападавший, - Чего пристал, дел других больше нет что ли? Шел бы ты, Демьян, на…

- Заткнись, пока я твое ухо совсем не оторвал, - ласково перебил мальчишка, - Пшшел отсюда. И вы все расходитесь, нечего тут стоять, разинув рты.

Ребятня обижено загудела, но спорить не стала. Полминуты и в коридоре уже никого не было, только две головы медсестричек опасливо выглядывали из-за двери кабинета. Демьян бросил на них презрительный взгляд, в котором читалось все, что он о них думал, и повернулся ко мне.

Я как раз пыталась встать с колен. Было очень больно, обидно и жалко себя. Новая одежда, которую мне пожертвовали в отделении милиции, пришла в негодность, серые трикотажные колготы оказались порваны, а от туфелек отлетел бантик. Да еще и длинные волосы растрепались. С косичек, в которые они были заплетены, рыжий сорвал резинки, и сейчас копна волос вьющимся водопадом легла на спину и плечи.

У меня были очень длинные густые волосы, ниже попы. Цвета расплавленного золота. Так любила когда-то мама говорить.

Мальчик, все еще стоявший передо мной, на секунды замешкался, провожая взглядом каждую прядку, но после очнулся и протянул мне руку.

- Встать можешь? Давай осторожнее.

- Вроде могу, - прихрамывая на правую ногу, прокряхтела я, - Спасибо, что помог!

- Да не за что, - отмахнулся он, - Меня, кстати, Демьяном зовут.

Мальчик был симпатичным. Черноволосый, голубоглазый. Нескладная вытянувшаяся фигура и висящие мешком на нем вещи. Видно, что с чужого плеча.

Он пытливо смотрел на меня и не убирал свою руку, помогая дойти до подоконника.

- А меня зовут Вероника, - наконец, представилась, - И да, я здесь новенькая.

- Да я уже понял, - залихватски усмехнулся он, - Новенькая, а такая буйная, что отдубасила Ван Гога.

- Ему идет эта кличка, - серьезно кивнула я, - А отдубасила за дело!

- Погонялово, если на нашем сленге. Не кличка, - поправил Демьян.

Немного подумав, я кивнула:

- Да, такое слово я слышала, пока сидела в отделении милиции.

- Да ладно? – восхитился он, - А за что тебя повязали? Расскажи. И знаешь, давай переместимся в столовую. Обед уже начался, а здесь нельзя щелкать клювом, иначе будешь ходить голодный.

Я серьезно на него посмотрела, сделала кое-какие выводы и согласно кивнула:

- Веди.

Мне понравился Демьян. Чувствовалось, что он здесь всех и все знает и сможет помочь мне обжиться в новом незнакомом месте. Кто знает, вдруг, сегодня я обрела настоящего друга? Вместе же всегда легче.

3. 2

Жизнь в детдоме оказалась ужасной.

Настолько, что в первый месяц я дважды сбегала оттуда и направлялась куда глаза глядели, лишь бы подальше от двухэтажного серого здания. Я слонялась по улицам с котомкой, набитой нехитрым комплектом вещей и воровала в магазинах еду, стараясь делать это так, чтобы меня не заметили и снова не поймали за руку, как тогда на рынке.