– Тфу ты, – выругался нифилим, – гадость какая слюнявая… ладно, будем готовы к любым сюрпризам. И все же интересно, что бы это значило?

После нескольких повторных поцелуев, отраженных уже без всякого труда щитом, теперь уже безобразно перемазанным помадой, незнакомка вновь поменяла заряд: на этот раз непосредственно перед щитом ангела он принял форму огромного красного сердца, каким его изображают дети или карикатуристы, но объемного, словно бы наполненного летучим газом. Алеф, которому очевидно тоже надоело пользоваться услугами щита, также изменил способ защиты, молниеносно сдернув с плеча энергетическую имитацию лука, и поразив раздутое сердце белой оперенной стрелой, там самым продемонстрировав известный символ. Впрочем символ этот в известном образе просуществовал лишь мгновение и лопнул, забрызгав нифилима каплями задымившейся на его одежде крови, которая вслед за этим быстро впиталась. Алеф тут же почувствовал, что удар, хоть и в сильно ослабленном виде, все же достиг цели, и часть его формообразующей энергии поглотилась каррохом, но тут же диагностировал, что рана пустяковая, можно сказать, царапина, и незнакомка, пытаясь поразить его на расстоянии, потратила энергии гораздо больше, а особенность энергетических сражений заключалась в том, что энергию можно было либо забрать, либо ее лишиться, истратив на нападение и защиту.

Неизвестно почему, Алеф вдруг ощутил симпатию к этой стремительной, искусной воительнице (до сего момента таковой он не чувствовал), которая, тем не менее, не дотягивала до боевого уровня нифилима – это он ощутил безошибочным чутьем опытного воина, который уже по первым обменам ударами может оценить шансы той и другой стороны. Чувство было очень странным, ранее у Алефа к своим противникам ничего подобного не возникало.

– Все же она молодец, мелькнула в его голове замаскированная от противника мысль, – творчески к схватке подходит, не то, что асуры! И тем не менее шансов у нее практически нет, она почти всю энергию израсходовала на дистанции, и для рукопашки ее слишком мало осталось, а так бы шанс имелся. Жалко, она мне в чем-то симпатична.

Тут он понял, что незнакомка симпатична ему не в чем-то, а весьма однозначно, и он совершенно не хочет ее расформирования – а именно – превращения в астральное дерьмо.

– Ну что она лезет, – подумал он раздраженно, – должна же она видеть, что ей меня не одолеть, она же опытный воин! Улетала бы в свой шрастр, пока время есть, может Гагрунгр не в курсе ее одиночной вылазки и не накажет за самоуправство, а так начнет свою жизнь с начала, с эмбриональной стадии – уж очень это длительный и неэстетичный процесс!

Тем не менее незнакомка вроде бы и не собиралась отступать, и вплотную подступив к Алефу, выхватила из-за спины сильно изогнутую саблю, тут же обрушив на ангела целый град ударов. Алеф оценил ее мастерство, и все же видел, что он может и не быстрее своей противницы, но уж точно – сильнее, и в мастерстве фехтования слегка ее превосходит.

– Почему она так нерационально тратит силы? – подумал Алеф, – заботится лишь о текущем моменте, а это неправильно, силы надо распределять рационально, в этом главное искусство воина, куда более важное, чем эффектные кунштюки.

Шквал ударов он встретил с ледяным спокойствием, даже вначале слегка отступив, а когда понял, что амазонка начала выдыхаться, из обороны перешел в наступление, в результате чего легкий клинок был выбит из изящной, и тем не менее очень крепкой ручки. Следующим ударом он опрокинул противницу наземь – а вернее, поскольку никакой земли не было и битва происходила в пустом пространстве, просто зафиксировал ее на месте, ограничив перемещение шаром мощного силового поля, которое можно было создать вокруг противника лишь после того, как он исчерпал все свои наступательные ресурсы. Этим приемом Алеф не пользовался никогда, просто отбирая у противника всю формообразующую энергию… но случай был особый, и у нифилима просто не поднялась рука превратить свою противницу в облако астрального говна.