– У него есть пистолет?

– Откуда я знаю!

– Толчем воду в ступе, – нахмурился капитан. – У вас нет конкретных фактов. Одни подозрения.

– У меня есть факты. Три года назад произошел такой случай… Леня еще только начинал выходить в «кумиры». Данилкину кто-то из театральных холуев дал наводку, где и в какое время Орешников встречается с Татьяной. Думаете, он побежал бить им морды? Ничуть не бывало! Леня всегда подъезжал на машине к садику на улице Блохина…

– У него есть машина? – спросил Панин, мысленно отпустив по своему адресу нелестный эпитет. «Как я мог не поинтересоваться есть ли и где сейчас находится?!»

– Была, – недовольный тем, что его перебили, Курносов смерил капитана сердитым взглядом. – Так вот! Наш главреж стукнул в ГАИ, что актер Орешников использует личный транспорт для получения наживы, возит за плату пассажиров. За ним и проследили. Улица Блохина рядом с театром. Только Орешников посадил Таньку в машину, его и застопорили. Ситуация – хоть вешайся. Сказать, что Татьяна его знакомая, недавняя коллега по театру, начнут проверять, придут в театр. Он и ответил на вопрос «кого возите?»: «Руку девушка подняла я и тормознул. Почему не подвезти красивую женщину, если по пути?» Татьяну отпустили, а Леонида помытарили…

– Откуда вы знаете, что в ГАИ позвонил Данилкин? Может быть, случайно? В тот год крепко по частной инициативе ударили.

– А потому, что через два дня Леню опять изловили. Он другую приятельницу подвозил.

– Да-а! – улыбнулся капитан. – Тяжелый случай. Вот что происходит, когда приятельниц много. И чем же дело закончилось?

– Гаишники на этот раз приличные попались. И музыкально образованные. Они Леню узнали и про наводку намекнули. «У вас, Леонид, сказали, серьезные недоброжелатели есть». Он и поостерегся – машину продал. Вот вам Данилкин!

– Да ведь мог и другой наводить!

– Мог, конечно, но здесь рука оскорбленного мужа чувствуется.

– А про рэкетиров Орешников, значит, не говорил? – спросил Панин. Он никак не хотел всерьез отнестись к рассказанной истории.

– Значит, не говорил. – Курносов поднялся. – Опаздываю. Придется поднажать.

– А как у вас с ГАИ? Хорошие отношения? – спросил капитан, тоже поднимаясь.

– Две дырки в талоне. Вы помочь можете?

– У самого скоро права отберут.

Помреж недоверчиво хмыкнул и пошел к выходу. Со спины он выглядел юношей. Панин проследил взглядом, как он садится в машину. Красные «жигули» пятой модели.

Мороженое на этот раз не доставило Панину удовольствия. Растаяло. Да и варенье оказалось не вишневое, а из алычи. С кислинкой.

Вернувшись на Литейный, капитан сразу же заглянул к шефу.

– A-а, меломан и книгочей! – с притворным радушием приветствовал его Семеновский. – И года не прошло, как вы ко мне заглянули.

– Я уже заходил, товарищ полковник. Вы были на выезде…

– Угу. Был на выезде. А вы? В библиотеке? Время идет, а, судя по тому, что вас не дозовешься, результатов ноль?

– Товарищ полковник…

– Мне уже проходу не дают с этим Орешниковым! Дважды из Москвы запрашивали. В конце концов, известный певец – не иголка в стоге сена!

Панин хотел сказать, что позавчера, поручая ему розыск Орешникова, шеф посмеивался по поводу декадентских замашек творческой интеллигенции, а сегодня запел по-другому, но промолчал. По опыту знал, что самый короткий путь к взаимопониманию с Семеновским – дать ему выговориться. Капитан стоял перед столом навытяжку, чуть наклонив вправо голову, словно провинившийся мальчишка. Он умел в нужных случаях изобразить раскаяние и готовность к немедленному действию.

– Чем ты занимался целый день? Ходил по библиотекам и кафе? Понимаю, что не ради чревоугодия… Что стоишь? Особое приглашение каждый раз требуется?