– Она уйдёт, если мы не поможем ей остаться.

– Как это сделать?! – воскликнул Оквин.

– Иди сюда.

Братья вместе вышли за дверь.

Раул выглядел не многим лучше брата. Обычно аккуратно зачесанные, волосы были спутаны. Скулы стали выпирать сильнее. Под глазами выделяются тёмные мешки.

– Ты всё понял? Раз так, тогда смотри и подыгрывай.

Дверь в спальню заскрипела. Ещё минуту юноша колебался, собираясь с духом. Наконец, последняя тень сомнения и усталости исчезла где-то глубоко внутри, и он подошел к лежащей матери. Всё таки нелегко.

Он не раз уже прогонял в своём сознании этот эпизод, проигрывал, подчищал. Ему казалось, что всё спланировано. Но на деле оказалось всё совсем по-другому.

Раул через силу выдавил из себя некое подобие улыбки. Осторожно подбирая слова, он начал тихим и ласковым голосом. Он не помнил, с чего начал этот разговор. Подбираясь к самому важному, он начал замечать, будто не сам говорит, а слышит свой голос со стороны. Голова раскалывалась. Тело начинало ныть.

– Мам, я разговаривал с нашим лекарем… Он вчера был у своего наставника. Люди говорят, учитель Асклепиуса знает всё, а умеет и того больше. Так вот, этот учитель почувствовал, что наша Геля жива. Она жива, ты слышишь? Жива, но нуждается в помощи. Мам, пойми, не время уходить. Ты нужна миру. Ты нужна мне. Помоги мне помочь Геле, прошу тебя…

Оквин бесшумно рыдал за дверью. Он потерял отца еще будучи маленьким мальчиком, потом потерял любимую сестру, а теперь может потерять еще и мать. Он горько плакал и не знал, что сейчас, в комнате, взгляд самой близкой ему женщины стал на секунду более осмысленным…

Гнедой конь остановился перед деревянным строением. Хозяин спрыгнул на землю и снял узду. В глазах уже не плясали искры, но голова все еще отвратительно кружилась.

– С ума сойти, – пробормотал юноша, опускаясь на траву рядом с домом.

Конь медленно поплелся к корыту с ключевой водой. Всадник смотрел как завороженный на мощные глотки воды, выступающие через шкуру животного.

Юноша перевел взгляд на светлую повязку на груди. Ребра неустанно ныли, но острая боль отступила. Сильные тонкие пальцы сдвинули повязку. От удара остался только светлый шрам на смуглой коже. Рука не нащупала ни бугра, ни вмятины – кожа была по-прежнему ровной.

– Спасибо за этот урок, – прошептал он в пространство.

Юноша думал уже ни о ране, ни о сегодняшних событиях. Перед глазами снова встал знакомый образ молодой девушки.

– Всевышний, как же ты изменилась!.. Это не ты, но кто же. Я не видел в тебе ничего подобного. Прошло полтора месяца с тех пор, как весть о твоей смерти облетела наши края. А ты жива. Жива… Но как ты смогла выжить? Я с детства знаю Ронгара, он меткий стрелок – никогда не промахивается. Не думаю, что он промахнулся. А если так, то как же мы с тобой встретились, ведь я жив определенно. Так почему же?.. Кто же ты?..

Его размышления прервал дикий крик умирающего коня.

– Не ожидал меня здесь увидеть, брат?

– Марион?

– Память в порядке. Рад это слышать.

– Чем не угодил тебе мой конь? – не поднимаясь, спросил юноша.

– Мои люди следили за тобой. Сегодня ты от них оторвался. Где ты был?

– Это повод убить коня?

Молодой мужчина в черном наклонился. Его свистящий шепот холодом повис в воздухе:

– С куда большим удовольствием я вспорол бы глотку тебе. Но ты что-то знаешь, не так ли, брат?

Юноша встретился взглядом с Марионом. Тот все еще сжимал в руках меч, с которого капала горячая темная кровь. В хищных ледяных глазах блестела ненависть.

– От тебя сложно скрыть что-либо, – усмехнулся он, бережно вытирая свой меч. – Хотя, я и не пытался. Ты что-то знаешь и не говоришь мне. Что ж, это только пока. Я не причиню тебе никакого вреда. Не тебе – твоим близким. Если найдется что сказать мне – найдешь меня. Я тебя выслушаю, и решу, что с тобой сделаю. А пока…