– Слабак!

Он сделал сайд стэп, а потом выдал прямой – так, как никогда прежде у него это не получалось. Мощно. Словно кувалдой.

Что-то облачком вспухло перед глазами. Прах, пыль. Потекло струйкой вниз. В глаз попала соринка.

Ярость.

– Овощ!

Ещё удар. В верхнюю часть. Кулак чётко и сильно шлёпнул в самое уязвимое место.

Вскинулась труха.

Бешенство.

– Не реви!

Пошла – сама собой, без плана – серия коротких, мощных ударов по центру. Сверху запорошило белым. Повалился комкастый сор.

По батарее зло и звонко застучали.

Демьяну казалось, что соткался вокруг него невидимый, но вполне реальный экзоскелет, с мегатонным ударом, титановым кулаком; жёсткий, прочный, несокрушимый.

Исступление.

– Не реви!

Ещё серия, но сбоку, в незащищённое, рыхлое место. Свинг. Отскок. Разрыв контакта. Сход. Обманное движение. Нырок. Удар! Удар! Ещё! Он отрывисто промолотил, чувствуя, как содрогается под его кулаком натянутая кожа. Сократил дистанцию, дал хороший хук. И ещё. Вложился.

В плечо ему ахнула какая-то дрянь, но не критично, не чувствительно, не нужно обращать внимания.

Забытьё.

– Не реви!

Вверху хрястнуло, затрещало, цепь отчаянно зазвенела, выгнулась дугой, разлаписто раскорячилась вбок; картинка перекосилась, а потом раздался глухой, пыльный какой-то грохот, и что-то массивное садануло ему в левое бедро.

Батарея снова загремела колючим, полным злого раздражения перезвоном.

Демьян втянул густой воздух. Запер его внутри.

Ему было видно, что его аутсайдер лежит на канвасе: обе руки неловко раскинуты в стороны, а сам он расфокусированно и бессмысленно глядит вверх.

Его.

Аутсайдер.

Андердог.

Лежит.

Раскинув руки.

Победителя, рыжего подкачанного гопника с удивительно прямым для боксёра носом носил, обхватив за ноги, лысый здоровяк.

Всё.

Камера наехала на лежащего человека сверху, бесцеремонно воткнулась в него, замерла. Тот попробовал вскинуться, встать, но рефери припечатал его жёсткой пятернёй: лежать, всё, поздно дёргаться, ты слил. Утрись и прими проигрыш.

Прими проигрыш.

Демьян аккуратно уложил себя на пол. На потолке ему был виден кратер, оставшийся после вырванного с мясом крюка. Пятно это контурами уходило вбок, на границе восприятия дёргалось и снова оказывалось по центру – для того лишь, чтобы плавно уплыть в сторону и повторить рваное, судорожное это движение: цикл за циклом, и опять, по новой.

Сердце скользнуло к горлу. Оно настойчиво пробовало найти выход. В виски заполошно колотила кровь.

Вот и всё.

Вот и всё.

Вот и всё.

Всё кончено.

Он проиграл.

***

Вести себя нужно сообразно обстоятельствам: быть гибким, если обстановка этого требует, однако не терять внутреннего стержня. Не забывать главных целей. Лучшая стратегия при столкновении с более сильным противником – притворно сдаться. А потом подкараулить подходящий момент, и перевернуть ситуацию.

– А я даже доволен, что ты не вернул долг, – сказал нормальный ботан. – И хорошо, что ты дома. Правильно. Ответственно с твоей стороны. Как говорится, держи своих друзей близко.

Второй: ненормальный, с пластиковым неподвижным лицом, дёргано прохаживался из угла в угол; судя по пальто, испорченному корявыми рунами, это именно он стоял тогда вместе с качками у зоны разгрузки. Третьей была тётка, прижимающая к себе папку с бумагами, и вот у неё лицо – видимо, на контрасте – было очень эмоциональным, живым; транслировала же она своим выражением в мир предприимчивость, высокомерие, нахрапистость и немного привередливости.

Тётка бесстрастно, оценивающе, как составляющий опись пристав, осмотрела его с ног до головы.

– Я вам не друг, – сказал Демьян, заматываясь полотенцем: он только что вышел из душа.