В минуты передышки между боями Ванька думал про себя, что он заговорённый. И только размечтался, что ему нечего страшиться на войне, как шальной снаряд разорвался в метре от него. Быть бы на его месте простому смертному разнесло бы в клочья, а тут нет. Живым остался, да ещё и в медсанбат попал. Осколками грудь прошило, а до сердца не коснулось.

В госпитале никто из докторов поверить не мог, что так осколки могут человека прошить, не задев ни один важный орган. Зашили его, подштопали, а на нём, как на собаке, все раны затянулись. Через месяц Ваня был на передовой.

Командиры бойца не жалели. Не потому что лихой был и осторожный, а потому что самый опытный. С первых дней войны мало кто живым остался. А Ванька был хитрым, сметливым и на провокации всякие не поддавался. Поэтому часто выжидал, на рожон не лез, но и себя, когда надо, не берёг. Только вот отскакивали от него фашисты, как от чумного и урон не наносили.

Всю войну прошёл, в разных передрягах был, но на деле ничего его не брало. Вот только мысли о заговорённости он от себя отгонял, чтобы не привлечь к себе беду или шальные мины, или пули, как это было в первый раз.

Закончилась война, пора бы домой, а Ваньку как самого опытного отправили на зачистку деревень и посёлков от вражеских приспешников. Так до глубокой зимы, считай, с оружием в руках гонял вражину по лесам и болотам. Демобилизовали уже, когда холода наступили.

Домой ехал, радовался. Семью увидит, с женой встретится, мирную жизнь продолжит. С друзьями отметили окончание войны в теплушке. Выпили, закусили, ещё выпили. Друзей однополчан погибших помянули. Всё, как положено. За победу стоя, за матерей со слезой! И Ванька в какой-то момент не выдержал и всем рассказал о своей великой тайне, о заговорённости. Вроде как от боёв далеко, до дома близко. Конечно, мало кто из товарищей в эти басни поверил. Видели они бойца в бою, смелого и отважного. Знали, за какие заслуги на груди медали и ордена. А Ванька от перепоя уснул в холодном тамбуре и замёрз.

Всю войну прошёл, вражеские пули и снаряды не взяли, а тайну выдал и помер. Вот такие они, заговорённые!

Рога

Вдоль всех дорог вереницами выстроились беженцы. Тысячи и тысячи подвод и бричек со скромным скарбом ютились на обочинах, пропуская технику и колонны советских солдат…

Иван удивлялся, какими баснями и сплетнями напугали местных жителей фашисты, что они покинули насиженные места в так называемой Пруссии. Колонны женщин с детьми и старики на бричках и телегах передвигались по просёлочным дорогам, покидая свои родные дома. Кто-то волоком, кто-то на тачках тянул свой скудный скарб. Люди были вымотанные и оголодавшие. Солдаты уговаривали людей повернуть обратно, но те шарахались от русских, будто от чертей.

На одном из привалов скопилось много техники и беглых людей. Всё перемешалось. Ваня придумал, как изменить отношение местных жителей к нашим бойцам, Собрал ложки у бойцов, в котелки набрал каши, подозвал малых ребятишек и раздал им по ложке и по котелку. Те смотрели на Ивана, как на лешего, и не притрагивались к еде. Но среди бойцов нашёлся один, который понимал немецкий и мог на нём говорить. Ваня попросил его сказать, чтобы дети покушали.

Застучали ложки по алюминиевым стенкам котелков, оголодавшие дети очень быстро съели кашу. И не разбежались по своим бричкам, а остались на месте. На их лицах появились улыбки, а самый шустрый залез на колени к Ивану и ручками стал шарить под шлемофоном. Ваня не мог понять, что делает шалун. А тот продолжал руки под шлемофон засовывать и смеяться. Остальные дети тоже начали улыбаться и что-то бурно обсуждать.