Мишка сосредоточенно слушал, поджав обветренные губы.

– Махаон, твою мать! Пойдем выйдем, покурим? До заседания минут десять!

– Давай!

Сигаретный дым окутывал крылатым облаком психологов–любителей. К ним лихо подмазались два новичка. Они беспрестанно хихикали, задавали глупые вопросы с ошалелым видом, испуская шутки и прибаутки. Самому крупному новичку на вид примерно тридцать. Он выделялся трехдневной щетиной и детским взглядом, словно смотрит на мир глазами ребенка, способен удивляться и познавать. Тридцатник носил широкие поношенные джинсы с выбеленными коленами, коричневые ботинки на шнурках и вельветовый пиджак, придававший налет интеллигентности. Его напарник, представившийся по свойски Ромкой, неумело стряхивал пепел на застиранный шерстяной свитер, размахивал мятой сигаретой, угрожая длинными замазанными ногтями, и неуклюже переминался с ноги на ногу. На его двугорбом подбородке отрастали убогие волоски, оставшиеся после электробритвенного смерча, а над верхней губой выползли смазливые усики, словно намазанные гуашью.

Наслышанные о популярности Владимира или просто «великого» Володи, парни пытались понравиться завсегдатаям клуба, так как точно угадывали, кто здесь птица высокого полета, а кто неоперившийся птенец. Конечно, Скрепкин не походил на птенца, но из-за жалкого вида и дурного настроения смотрелся мрачно и жалостливо.

Мимо мелькали манящие женские силуэты. Игорь оглядывался и озирался, пытаясь свернуть шею, отвлекаясь от общего разговора. Вспоминая о прошлых победах на поприщах психологических практик, он вдруг осознал, что так и не нашел спутницу жизни кроме необязательных приятельниц, растворившихся в кофейных стаканчиках после завершения марафонов. Теперь Игорь поверил, что снова не одинок, есть с кем пережить трудности и выйти в мир обновленным.

Внешне среднего роста и повышенной упитанности, выражавшейся в натуженном пупке и выпуклой пояснице, Игорь выглядел неуклюже и посредственно. Ступая по полу, ступни отклонялись под косым углом, отчего походка напоминала движения напуганного орангутанга. Он перебарщивал с одеколоном, предпочитая острые запахи, точно жил в парфюмерной лавочке. Одежда сидела на нем совершенно неаккуратно, прилизанная прическа разбрасывалась косившимися локонами на затылке, а из под пояса выглядывала не глаженная рубашка. На серых ботинках сохли прожилки песка, выпендриваясь на кончиках. Игорь не отличался изысками стиля, выглядев нарочито безалаберно, не носил очки, хотя часто щурился, отчего мимика становилась напряженной и одновременно растерянной. Черты лица не отличались явной безобразностью и могли выглядеть вполне терпимо, если бы их привести в должный порядок правильным взглядом и приличной прической. Игорь вел себя как невидимка и привлекал только отсутствием любой привлекательности.

Когда перекур завершился, Мишка поторопил всех наверх. Игорь не отставал от приятеля и держался с ним подчеркнуто развязно, показывая окружающим особый статус. На многих тактика действовала, с ним даже пару раз поздоровались и пожали руку, а напудренные девушки скромно улыбались, поправляя юбки и пышные волосы.

Осмелев, Игорь потихоньку выполз из хандры и настраивался на плодотворную работу по анализу неурядиц, коих накопилось полным-полно. Мишка привел его в просторный зал, где по центру стояли мягкие серые стулья, а на окнах висели красные шторы, загораживая полуоткрытую форточку для проветривания помещения в кофе-брейк. На покрашенных стенах пестрели картинки с чумазыми рисунками, коллективные фотографии довольных мордашек и ксерокопии наград и дипломов.