– Накроешь на стол? – попросила Лиз, и Рози быстро вытащила из ящика два ножа и две вилки. – Сегодня у нас запеканка. – Достав с верхней полки два стакана, Лиз подала их дочери, та наполнила их водой.

Рози ее не слушала – мысли ее были заняты другим.

– Ты видела письмо, – щеки у нее разгорелись, а глаза сияли, – про нашу поездку в Лондон?

Лиз сглотнула.

– Пойду принесу! – Рози скрылась в коридоре, бросившись к оставленному возле двери рюкзаку. Девочка рылась в сумке и тихо бормотала себе под нос. Письмо же вот тут лежало, и куда только оно подевалось?

Лиз не выдержала. Нет, так нельзя.

– Оно у меня, – возвестила она и вытащила листок бумаги из стопки.

Рози вернулась и озадаченно посмотрела на мать:

– А почему ты не?..

Лиз привалилась к столешнице. Листок бумаги в руках задрожал. Морковка в сотейнике яростно булькала, и в кухне повис пар, однако окно открывать Лиз не спешила.

По маминому виду Рози сразу заподозрила неладное.

– Ты что? Что случилось?

Она перевела взгляд с лица матери на письмо и обратно, немного помолчала, обдумывая увиденное, а потом тихо спросила:

– У нас денег нет, так ведь?

Лиз медленно кивнула.

– Прости, солнышко. Они просят почти четыреста фунтов.

По нежному личику Рози пробежала тень, но девочка подошла к матери и обхватила ее руками за талию.

– Не переживай, – проговорила она, крепко обнимая Лиз, – мы с тобой еще съездим в Лондон, только попозже.

Лиз прижала к себе малышку и уткнулась в ее густые мягкие волосы.

– Мне ужасно жаль…

Рози подняла голову и дотронулась указательным пальцем до губ Лиз.

– Тсс. Эти экскурсии – страшная скукотища. Лучше мы с тобой вдвоем как-нибудь съездим, веселее будет.

От этого Лиз стало совсем тошно, у нее даже слезы на глаза навернулись, но она взяла себя в руки и наградила Рози своей самой доброй улыбкой.

– Я тебя туда обязательно свожу когда-нибудь, – сказала она, – обещаю. А сейчас давай-ка разберемся с запеканкой, пока не остыла.

Когда Лиз пришла попрощаться с Рози, девочка свернулась калачиком перед телевизором, укрыв колени пушистым розовым пледом. Пэт уже хозяйничала на кухне – готовила чай.

Сегодня Лиз надела черную юбку с белой блузкой – один из двух нарядов, которые берегла для работы в ресторане. Другим было купленное на рынке незамысловатое черное платье. За вечер Лиз как раз успевала выстирать и высушить второй комплект одежды, чтобы надеть его на следующий день.

Она вдела в уши маленькие серебряные сережки-звездочки, собрала волосы в узел и воткнула в него большой оранжевый цветок из полосатого войлока с блестящей пуговицей в середине. Рози однажды принесла нечто похожее с церковной ярмарки, а потом они начали сами их мастерить – и цветы, и другие украшения для волос. В нижнем ящике платяного шкафа Лиз хранила большую коробку со всякой всячиной – лоскутами, резинками, шерстью, ленточками и бусинами.

– Спать в полдевятого, – сказала она дочери, но та не отрывала глаз от экрана. – Ты меня слышишь?

Рози завороженно смотрела одну из своих любимых передач, в которой американские подростки в одежде кричащих расцветок громко болтали о всякой ерунде.

– Ты слышишь меня? – повторила Лиз.

– Да, – пробормотала девочка, с трудом оторвавшись от передачи.

– И постарайся перед сном полчаса почитать. И не открывай дверь, пока Пэт не разрешит. Не включай плиту и не…

– …выходи одна на улицу. И не играй со спичками. Можно поесть хлопья, а тост нельзя. Еще надо причесаться и почистить зубы, а если что-то случится, то позвонить тебе, – перебила ее Рози. – Мам, не переживай. Ничего со мной не случится.

Да, Лиз и правда повторяла раз за разом одно и то же, как тут промолчишь.