– Вы не можете, – наконец дар речи вернулся и ко мне. – Что здесь вообще происходит? Нам нужно выбраться к дороге! Нас ищут родители!

Голубые глаза Нодреда окинули меня безразличным взглядом, и мне показалось, что он попросту не понимает меня. Тогда я шагнула к нему и слабо толкнула рукой.

– Слышишь, что тебе говорят?

– Назад!

Кто из разодетых незнакомцев крикнул предупреждение, было не разобрать. За ним мгновенно последовал шелест, трескучий и торопливый, и в мою сторону уставились три серебристые стрелы: всадники в мантиях вынули луки и в едином порыве нацелились на меня. Я поспешно подняла руки вверх в оборонительном извинении.

– Не стреляйте, она ничего не сделает вашему предводителю, она безоружна, – воскликнул Алекс, заслоняя меня плечом.

Нодред жестом велел своим людям опустить луки. Он снял капюшон, обнажая черные, слегка завивающиеся волосы, высокий подбородок и выраженные скулы, и приставил колючий край кинжала к моей шее. Затем тихо произнес:

– Слушать тебя предстоит палачу. Посмеешь тронуть меня еще хоть раз – я вспорю тебе горло.

Отчего-то мне почудилось, что он не шутит, даже не преувеличивает. Ямочка на шее, к которой прислонялся холодный клинок, успела по достоинству оценить его остроту. Я часто-часто закивала в знак согласия, пятясь от Нодреда прочь. Теперь все мы, так неудачно заблудившиеся в лесу, опасались даже шевелиться, не то что противиться вооруженным незнакомцам. Сержа и Свету разлучили: девушка присела на корточки, пряча заплаканное лицо в ладонях, а парня, провожая мечом, повел к своей лошади сир Дорайл. За Алексом же готовился выступить сир Олис.

– Нет, нет, нет… – пробормотала я. – Что нам делать? Что здесь творится?

– Успокойся, – шепотом ответил мне Алекс. – Все будет хорошо, поняла? Это просто какое-то реалити-шоу. Скоро нас заберут домой.

– А если нет?

– Я найду вас. Мы с Сержем найдем вас, даю слово. Кира, я тебя не брошу.

Я подняла на него полные веры глаза. Если на кого и можно было положиться в подобной ситуации, то это на Алекса. Напоследок он крепко сжал мои пальцы, а когда отпустил их, я едва удержалась от слез. Сир Олис скрипучим голосом велел ему забираться на свободного коня. Вместе с Егором, сбитые с толку и до смерти напуганные, мы наблюдали, как двух наших друзей увозят в неизвестном направлении. Как ряженые рыцари исчезают в глубине чащи, забирая с собой наш костяк, нашу опору, самых надежных во всем мире товарищей. Света не смотрела: для нее это было слишком тяжело.

– Коин, – обратился к мантии на пегом коне Нодред. – Бери беленькую. Райлон – парня. Лись, тебе достается эта.

Достался Лись, разумеется, мне. Это был мужчина с самым глубоким капюшоном – не видно было даже глаз, только острый нос и непропорционально пухлая нижняя губа. Неуклюже взгромоздившись в седло, я почувствовала, как крепкие руки стискиваются на моих боках, и боязливо поежилась. Стояла глубокая ночь, такая умиротворенная, бархатная и абсолютно непроницаемая, каких не существует в городах и поселках. Подобные ночи обитают лишь в местах, нетронутых жестяной структурой цивилизации. Я раздумывала о словах Алекса насчет скрытых камер, а именно о способах съемки в полнейшей темноте. Тогда-то в голову мне запала мысль, что следует сохранить остатки достоинства и вести себя уверенно на случай, если однажды нас действительно покажут по телевизору. Первое время я держала спину ровной, не позволяя себе проявить испуг, и украдкой посматривала на своего всадника. Меня так и подмывало спросить его, что же все-таки происходит, но я опасалась сломать определенный ход устроенного им и другими спектакля и попасть во всеобщую немилость. Зато Света об этом явно не задумалась. Она в упор уставилась на того, кто предоставил ей своего коня и кого назвали Коином, и громко спросила: