– Выходит, колдовству можно обучиться? – с дикой искоркой любопытства в глазах уточнила я.

– Забудь, – отрезал Варго. – Даже не думай об этом.

– А где сейчас ваша жена, Жюзи?

– Она умерла, дав жизнь Антею, – увы, медицина Трехлистного мира далека от той, к который привыкли мы, – он качнул подбородком, подчеркивая свою скорбь. – Я ее не любил, но очень уважал. Союз с рыцарями исчерпал себя сразу после ее смерти.

Мы застыли, глядя в пол, пережидая траурную минуту молчания. Варго растерянно покивал головой, как делают пожилые люди, будто бы соглашаясь с собственными немыми размышлениями. Затем негромко пробубнил:

– Сразу после Жюзи умер и Урдэн, и престол занял его младший брат – Эзикий…

– Олег Евгеньевич, – взбудораженная рассказом короля, я вновь совершила ошибку в обращении. – А вы не пытались найти способ вернуться? Потом, когда уже стали королем и расквитались с магами?

– Пытался, – Варго встряхнулся и глянул на меня смущенно, как нашкодивший ребенок. Я догадалась, что пытался он без особого энтузиазма. – Пару-тройку раз я ездил на лесную опушку в западной части пограничной территории между нашим Листом и Листом чародеев, где много лет назад мы с Олей проснулись на чужой земле.

– Пару-тройку? – переспросила я с нотками неудовольствия в голосе.

Мне не понравилось, что Варголиев Олег Евгеньевич вот так просто забыл свой дом. Я почти расстроилась, но быстро одернула себя: здесь он стал королем, и вряд ли на другой стороне его ожидала бы лучшая доля.

– Да, я свыкся с Трехлистным миром, привязался к приютившему меня клану, и я был нужен своему сыну. Новую жизнь тяжело принять, но рано или поздно люди приспосабливаются ко всему.

– Надеюсь, мне вы позволите вернуться обратно?

Вновь вспомнились нападки Нодреда и Коина, угрозы, удары, клинки – я поморщилась. Разве можно променять на это солидные многоэтажки, надежные поликлиники, супермаркеты, круглосуточно набитые вещами первой и последней необходимости, и частное жилище, куда никогда не ввалится какой-нибудь рыцарь с оружием?

– Разумеется, Кира, и я обязательно помогу тебе, чем сумею. Жизнь в Листах сурова, – он вновь покивал с задумчивой рассеянностью и неожиданно воодушевленно закончил. – Сурова и прекрасна. Кратковременна, но ярка. Для меня она только здесь и обрела смысл.

Комната, в которой меня расположили, была столь же похожа и не похожа на современные квартиры, как похожи и не похожи на москвичей оказались обитатели Танатра. Кровать обрамляли кованые, заплетающиеся в дивные узоры перила, зато ее содержимое будто раздобыли на Российской фабрике постельных принадлежностей: шелковый толстый наматрасник был точь-в-точь как с рекламной картинки интернет-магазина. Небольших размеров ковер, изготовленный из настоящей шкуры безызвестного животного со светло-серой шерстью, выглядел дорого, а вот стол со стульями из одного комплекта, выполненного чуть ли не в стиле модерн, вполне могли красоваться на моей московской кухне. Дополняло абсурдный несочетающийся интерьер комнаты трюмо с множеством ящичков и в бронзово-золотистых вставках. Я ткнула пальцем в упругий матрас и усмехнулась себе под нос. Слишком уж здесь все напоминало декорацию, словно кто-то решил иллюзорно воссоздать Средневековье, однако не досчитался нужных предметов и заполнил возникшие пробелы современными мебельными изделиями.

– Разрешите, – в дверь дважды ударили, прежде чем она распахнулась. – Лись велел мне позаботиться о вас. Я могу быть вам чем-то полезен?

Неопределенного возраста паренек в темно-синей мантии застыл на пороге. Его рассеянный взгляд скользнул по комнате в поисках человека, к которому его направили, а когда наткнулся на меня, изумленно прояснился. Он негромко кашлянул, прочищая горло. На его лице проступили красные пятна, словно он ожидал увидеть кого-то совершенно иного на моем месте и теперь смутился. Смутился очень легко и заметно, как смущаются только подростки.