Неужто я обезумел? Сошёл с ума? Или я сплю? Может, лежу без сознания после той битвы посреди поля? Битвы… поля… Какой битвы? Я продолжал смотреть, вытаращив глаза, а они развернулись и пошли по пыльной земляной дороге, мерно покачивая хвостами.

Хвостами… Я медленно, словно механический человечек, посмотрел сначала налево, затем направо. По обе стороны меня тащили… зайцы… Громадные зайцы! Их руки, тонкие, но жилистые, покрытые серой взмыленной шерстью, держали меня на весу подмышки.

– Ха-ха-ха! Я, похоже, не умер, а рехнулся! Сбрендил! – промямлил я, а зайцы смотрели на меня с жалостью. – Чего пялитесь, чёртовы животные! – выплюнул я, и виски сдавило от боли.

– Завались, Декс! Тебе в этот раз знатно башку отбили! Если будет мутить, говори, остановимся – проблюёшься! – сказал подбежавший спереди (или сзади) заяц, жутко высокий, как минимум на несколько голов выше остальных, с длинными лапами. У него были чёрные уши, хотя вся остальная шерсть – серая.

Сейчас я видел, что хоть морды и были звериными, они в то же время сохраняли в себе явные черты людей: форма головы, скулы и более ровный лоб, глаза на привычном месте; торс близок по виду к привычному, а вот лапы… вполне себе лапы! Громадные, мускулистые заячьи лапы!

– Декс! Ты понял меня?! – вновь закричал чёрноухий заяц с такой силой, что болезненная вспышка озарила мой разум.

– Не ори! – рявкнул я в ответ, и мир начал мутнеть и кружиться.

Ох… сознание решило взять перерыв… надеюсь, это всё сон. Хотя разве надежды когда-нибудь оправдывались?

Как только свет начал медленно проникать под завесу век, все остальные чувства тоже постепенно просыпались. Во рту стоял клейкий привкус крови, напоминавший о случившемся. Остальное тело тоже решило не отставать: сначала вспыхнул резкий укол в затылке, сменившийся пульсирующей тупой болью, затем о себе напомнил позвоночник несколькими ревнивыми укусами, едва ли не кричащими о вопиющем и оскорбительном обращении. Следом, более блекло, последовали сигналы со всего тела о многочисленных синяках и ссадинах.

Но, похоже, всё не так плохо. Кости вроде целы, внутренние органы тоже. Я всегда был хорош в контроле тела, так что примерно понимал, что к чему. Хотя совершенно не помнил откуда и благодаря чему?

С трудом привстав на локтях и медленно, зажмурившись от боли, я принял сидячее положение и осмотрелся. Сначала мне показалось, что я нахожусь в каком-то хлеве для скотины (так дерьмово тут пахло), но затем увидел сооруженные лежаки из ветвей и соломы. Возле них стояли грубо сколоченные небольшие тумбы и стеллажи из необработанных досок. Всюду валялось пахнущее сыростью тряпьё, простая обувь, сплетённая из каких-то лиан, котелки и погнутые железные тарелки. В центре, там, где был небольшой проход, не заваленный всякой дрянью, виднелись тёмное пятно очага с покрытым нагаром котлом. В потолке, прямо над очком, виднелся вырез и голубое небо, нетронутое облаками.

– Хах.! – болезненно вздохнул я и повернулся к выходу, так как до этого странным образом лежал лапами у стены.

Лапами… Ха-ха! Точно не сон!

Я нервно оскалился кровавой улыбкой, отозвавшейся десятками болезненных ран во рту. В какое дерьмо я вляпался?!

Мои ноги выглядели как огромные, более прямые версии заячьих, мускулистые, налитые животной силой с выпирающими венами, ощутимыми даже сквозь мех, и крепкими толстыми костями, судя по щиколоткам. Громадные ступни завершились четырьмя довольно длинными пальцами с мягкими подушечками и спрятанными когтями, и пятым – сбоку, совсем коротким в сравнении с другими. Лапы были куда более прямыми, нежели у тех зайцев, что я себе представлял, но всё же немного согнутыми, что беспрестанно держало мышцы в статичном напряжении. Но больше меня беспокоили стальные кандалы, соединённые крупной цепью.