Ох, как же приятно, когда о тебе беспокоятся. Даже если это беспокойство не совсем для тебя. Неужели у меня была настолько несчастная прошлая жизнь, что я рад такому пустяку? А вот обстоятельства этого волнения меня не радуют.

– А Хавир – это тот второй? С грубым голосом, да? Тигр, верно? – спросил я.

– Тигрид! Декс, больше уважения, иначе следующим тебя отпинает Хавир!

– Эмм… Ти-гри-ид… – протянул я, давая понять, что не особо понимаю, в чём суть.

Она тяжело вздохнула:

– О, Наира, за что мне это? – сказала зайка, а я улыбнулся своей лучшей улыбкой, хотя, похоже, она не произвела сногсшибательного эффекта. – Скалится ещё! «Ид» – приставка к высшим зверям, детям Дигора и его братьев и сестёр. Понял? Если без неё обратишься к кому – это вполне можно посчитать серьёзным оскорблением, словно ты приравниваешь их к низшим животным… – поучительным тоном объяснила она.

У меня были ещё вопросы: что за работа ночью; каково положение этого Рихана; насколько он силён и умён? И ещё сотня другая, начиная – моим настоящим именем, и заканчивая – почему я сдох? Хотя на последние она вряд ли смогла бы ответить.

«Сейчас важнее всего узнать об этом мире больше. Но очевидно одно – я в заднице, в большой такой и очень зловонной! И я явно слабее того Рихана – это очевидно, если исходить из происхождения. Он хищник, а я… Ах… Травоядное… Креативные вы уроды, хреновы божки…» – обречённо подумал я, но, видимо, отчаянье было мне не слишком свойственно, так что при всей паршивости ситуации я никак не мог заставить себя беспокоится. Ощущалось это будто у меня появилась задача, которую нужно выполнить, это казалось довольно логичным и правильным.

Но заяц, травоядный – звучит довольно жалко.

– А этот Хавир… тигрид… Он, похоже, не такой плохой, – рассуждал я.

– Да, он вовремя остановил его, тебе очень повезло, что именно он был рядом, другой надзиратель бы пальцем не пошевелил. Он тоже может быть жёстким, но он справедлив и вовсе не наслаждается страданиями других, – она неожиданно приблизилась и заглянула мне в глаза. Её зелёная радужка напоминала раннее поле пшеницы с лёгкими золотистыми вкраплениями. – Ты правда совсем всё позабыл?

Думаю, будет больше пользы, если я притворюсь, что потерял память, а не занял тело её мёртвого друга. Ха-ха, определённо… Несомненно! И в то же время даже не совру!

– Похоже, что так. Мы с тобой, наверное, хорошо знакомы, но я даже не помню твоего имени. Прости… – сбивчиво проговорил я, притворяясь, будто для меня это невероятно важно.

– Декс… Мне жаль… – Она нежно коснулась моей руки, и сердце забилось сильнее. – Ты должен сделать всё, чтобы Рихан тебя простил. Это может быть унизительным, жалким и трудным, но иногда нужно проглотить свою гордость, чтобы иметь шанс выбраться отсюда. Тут все так живут… Пойми… – С лёгким отчаяньем сказала она. – Чтобы он ни попросил – сделай, и выберись отсюда, – она резко встала и отвернулась.

– Ты так и не сказала своего имени. – напомнил я.

– Лита, – ответила зайка и пошла к выходу. – Пожалуйста, переживи эту ночь. Прошу тебя, Декс. – сказала она напоследок и вышла, впустив закатные лучи алого солнца. – А я постараюсь тебе помочь. – тихо сказала она уже снаружи.

Я сидел и смотрел на старый полах из мешковины, а сердца безумно колотилось, будто стараясь сломать грудную клетку, заставляя кости. Уши горели, а лёгким всё ещё не хватало воздуха. Совсем на меня не похоже.

Вроде.

Солнце покинуло дряхлый барак, на землю опустилась густая влажная тьма, плотная и тягучая, – какая бывает только на жарком юге или, наверное, в аду. Испарина покрывала лоб, духота в смрадном хлеву, с пропитанными потом лежаками казалась невыносимой.