Видимо, воспитание и армейская привычка не позволяют Майку, даже будучи в депрессии, забросить уход за жильем.

В гостиной Зак включил телевизор и загрузил «Скуби-Ду». Помнится, в детстве я тоже его любила, поэтому и сейчас не откажусь посмотреть пару серий.

– Эшли, принеси, пожалуйста, колу из холодильника… И себе возьми! – попросил меня мальчик, и я, конечно же, пошла.

Кухня мне очень понравилась. Она была светлой и в приятных тонах. На дверце холодильника висела фотография того самого золотистого пса. Видимо, этот малыш очень важен для Майка.

Внутри я нашла спайку колы и такую же пачку пива Corona. Черт, мое любимое. Но Майк сказал не пить, да и я не воровка…

Я взяла колу себе и Заку и вернулась в гостиную. Усаживаясь поудобнее на огромный диван темно-шоколадного цвета, передала банку мальчишке.

Тот благодарно улыбнулся и включил первую серию. Я расслабленно откинулась на подушки, – и это работа? Да это рай! Еще и платят.

– Ты крутая, – вдруг сказал Зак. – Няня, которая была до тебя, запрещала долго смотреть телик.

– А Майк?

– Майк разрешает, только не тупые ролики на «Ютубе».

Я молча отпила колы, стараясь не гулять глазами по комнате: аккуратная, с двумя стеллажами книг и парой цветов по бокам. На одной из полок была целая стопка фотоальбомов. Я узнала их по обложке – у моей мамы были такие же.

Интерес постепенно набирал силу. Нехорошо рыться в чужих вещах, но ведь Майка же нет дома.

«Все потом», – шикнула я себе самой и продолжила смотреть мультсериал.

Так мы провалялись несколько часов, в перерыве съев разогретую кесадилью, и я была удивлена, узнав, что готовил ее Майкл. Признаться честно, было жутко вкусно.

Вскоре Закари начал дремать. Напившись теплого какао с молоком, он развалился на диване, укрывшись пледом, и уже не смотрел «Скуби».

Я проверила время: на часах было почти семь тридцать. Скоро я пойду домой и соберу нужные для поездки вещи.

Ноги начинали гудеть от долгого сидения, я поднялась и прошлась тихонько по гостиной, оставив дежурный свет.

Подошла к книжному шкафу, осмотрела коллекцию, обнаружив тонны военной литературы. Майкл Нолан, черт возьми, был просто влюблен в войну. Энциклопедии оружия, различной боевой техники, боевых искусств, мемуары солдат Второй мировой…

Я подошла к полке с фотоальбомами.

Взяла один, самый грузный, и прочитала корешок. На нем на белой изоленте было написано «М. Д. Нолан, рядовой первого класса». Теперь мое любопытство умоляло меня посмотреть, что там.

Я открыла фотоальбом, аккуратно касаясь обложки. На первой странице – отрывок из досье, предположительно старого. На нем не было фотографии, однако остался след от клея – фото содрали.

По телу пробежали мурашки. В альбоме лежала небольшая записная книжка с теми же инициалами.

Все это напоминало Майку о его службе…

Фотографий почти не было в альбоме. А те, что были, мутные, слегка искаженные в движении. У него был с собой фотоаппарат? На снимках были солдаты в полном обмундировании, с оружием наперевес. Лица их были полны различных эмоций.

Дыхание немного затруднилось: я хотела открыть его блокнот, но тут же услышала голос.

– На кухню, – стальным тоном прочеканил Майкл за моей спиной. – Сейчас же.

На ватных ногах я дошагала до кухни. Нолан сначала выглянул, чтобы убедиться в том, что Зак спит, и затем повернулся ко мне.

На нем была черная толстовка и такие же черные штаны, заправленные в высокие берцы. Глаза были просто убийственно злобными. Мне даже показалось, что я потеряла дар речи, когда он повернулся ко мне, настолько сильно страх ударил в голову.