– Но-но-но, не вам уж говорить про бюрократию и волокиту! Помните, как вы лихо завернули старичка-педагога в отделе кадров? Могли бы и помочь, между прочим, но вы же к каждой бумажке, к каждой закорючке прицепились ведь! А о бесконечных копиях свидетельств о рождении я вообще молчу.

– Ладно… ладно… подловили, – вздохнула Соня, – и что теперь?

– А теперь, – и в вагоне сразу резко потемнело, как будто выключили свет за окном, – вам нужно кое с кем познакомиться!

В кресле напротив Сони материлизовалась какая-то пожилая женщина. Одета она была в растянутый темно-серый свитер в катышках и невнятного цвета брюки. Грязные седые волосы собраны в неаккуратную кичку. Лицо покрыто мелкими морщинами. Уголки губ опущены вниз твердой подковой, глаза серые и бесцветные, взгляд тяжелый.

– Приветствую, – тяжело выдохнула она.

– Здрасьте, – неуверенно ответила Соня.

– Я начну. Была два раза замужем, первый раз муж был бездарен и инфантилен – развелись через год, второго – никогда не любила. Вышла, чтобы быть «как все». Раздражал до дрожи, но ничего. Умер, правда, рано. Да так даже и лучше. Вуз выбирала мама. По своим связям и перспективам. Учиться я там не хотела, но училась. Закончила. Пошла работать. Так я оказалась в отделе кадров. Работаю уже двадцать пять лет на одном месте. Ни разу меня не повысили. Коллектив – склочный, работники – идиоты, начальник – самодур. Ненавижу их всех.

Удивительно, но с каждым словом этой странной гостьи силы покидали Соню, она физически ощущала, как что-то, похожее на незримую паутину, начинает опутывать ее и лишать воли. А дама все продолжала говорить монотонным сухим голосом.

– Никогда не путешествовала и не хочу. Зачем? Красивые картинки можно увидеть и в интернете. Отдыхаю я дома. Это дешевле. Я не покупаю себе одежду ярких цветов. Это непрактично. Все оттенки серого. Идеально. Никогда не пользуюсь косметикой. Все только по скидкам. Я не люблю книги. Мне это неинтересно. Это скучно. Интернет и телевизор всегда займут мое время.

Соня понимала, что нити уже плотно опутали ее и очень скоро она не сможет сопротивляться и вот-вот потеряет сознание. Было холодно и душно одновременно.

– Брейк, дамы! – Неожиданно возник между ними Гоголь и нити чуть ослабли.

– Кто-о-о это? – сдавленно прошипела Соня.

– Знакомьтесь, это Софья Львовна. Вообще-то это вы через двадцать с лишним лет.

Соня с ужасом уставилась на престарелую ведьму.

– Я?! И что же мне делать? Что сейчас будет? Помогите мне, – обратилась она к Гоголю.

– Ну, помочь, сударыня, здесь можете только вы сами. А вариантов тут, по большому счету, всего два – либо она вас полностью поработит и поглотит, либо вы будете сопротивляться. Итак, дамы, продолжаем, – закончил Гоголь и исчез из видимости.

Ведьма сразу зашипела сухим скрипучим голосом, уставившись на Соню немигающим взглядом.

– Да, я – это ты. Я всегда недовольна. Моя голова всегда опущена. Я не смотрю в небо. Я не хожу в театры и кино. Я не понимаю зачем. Я не хочу тратить время. У меня никогда не было животных: собаки меня раздражают, а на кошек аллергия. Я никогда никого не любила. Люди меня бесят и раздражают. Они все тупые. Тупые уроды. А я всегда права.

– Стой! Нет! Неправда! У меня был попугай в детстве! Я любила его! – выкрикнула Соня и сразу почувствовала, словно одна из паутин лопнула.

– Да-а-а, только ты забыла закрыть окно, и он улетел, – уныло ответила дама.

– Я люблю, мне нравится… мне нравится сажать цветы! – нанесла второй неуверенный удар Соня. Путы слабели. – Я читала в детстве! У меня были любимые книжки!

– Ну да, конечно, «Денискины рассказы», – хмыкнула гостья, но было заметно, что она приостановилась, и Соня тут же воспользовалась этой паузой.