Полковник Ананьев извиняющимся тоном сказал поручику Синегубу:

– Саня, я вынужден сдать дворец. Не кипятись. Беги скорее к Временному правительству и предупреди… Скажи: юнкерам обещана жизнь. Это всё, что пока я выговорил. Для правительства я ничего не могу сделать.

В пустынном коридоре на полу валялись винтовки, гранаты, матрацы. Всего несколько юнкеров продолжали охранять правительство. Но всё было кончено. Дворец перешёл в руки большевиков.

Появилась, по описанию Синегуба, «маленькая фигурка с острым лицом в тёмной пиджачной паре с широкой, как у художников, старой шляпчонке на голове». Это был прапорщик Владимир Александрович Антонов-Овсеенко. Октябрь 1917 года был его звёздным часом. По поручению Петроградского военно-революционного комитета он руководил захватом Зимнего дворца и арестом Временного правительства. Он громким голосом произнёс: – Товарищи, капиталистическая власть, власть буржуазная, у наших ног! Товарищи, у ног пролетариата! И теперь вы, товарищи пролетарии, обязаны проявить всю стойкость революционной дисциплины! Я требую полного спокойствия!

Пётр Пальчинский, заместитель министра торговли и промышленности, сообщил юнкерам решение правительства: сдаться без всяких условий, подчиняясь силе. Некоторые юнкера не хотели сдавать оружие: – Прикажите открыть огонь! – Бесцельно и бессмысленно погибнете, – последовал ответ. «Октябрьский переворот, – вспоминал последний начальник Петроградского охранного отделения жандармский генерал Константин Глобачёв, – произошёл легче и безболезненней, чем Февральский. Для меня лично в то время, по существу, было всё равно, правит Керенский или Ленин. Возникла некоторая надежда на то, что усиливающийся в течение восьми месяцев правления Временного правительства развал наконец так или иначе приостановится».

Пока брали Зимний дворец, в половине третьего ночи в Смольном институте открылось экстренное заседание Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. На трибуну вышел председатель совета Лев Троцкий:

– От имени Военно-революционного комитета объявляю, что Временное правительство больше не существует!

В зале началась овация.

Решающую ночь октябрьского восстания Троцкий провёл на третьем этаже Смольного. Оттуда он руководил действиями военных частей. К нему пришёл член ЦК Лев Каменев, который возражал против восстания, считая его авантюрой, но счёл своим долгом быть рядом в решающую минуту.

– Отдельные министры подвергнуты аресту, – продолжал Троцкий. – Другие будут арестованы в ближайшие часы.

Зал опять зааплодировал.

– Революционный гарнизон, состоявший в распоряжении Военно-революционного комитета, распустил парламент.

Шумные аплодисменты.

– Нам говорили, – продолжал Троцкий, – что восстание гарнизона вызовет погром и потопит революцию в потоках крови. Пока всё прошло бескровно. Мы не знаем ни одной жертвы. Власть Временного правительства, возглавлявшаяся Керенским, была мертва и ожидала удара метлы истории, которая должна была её смести. Обыватель мирно спал и не знал, что одна власть сменялась другой.

И тут он увидел, что в зале появился Ленин, и объявил:

– В нашей среде находится Владимир Ильич Ленин, который в силу целого ряда условий не мог до сего времени появляться в нашей среде… Да здравствует возвратившийся к нам товарищ Ленин!

Владимир Ильич предстал перед публикой впервые после четырёхмесячного пребывания в подполье. На трибуну поднялся казавшийся незнакомым человек – стриженный наголо и чисто выбритый. Без бороды и усов его многие не узнали.

Ленин тоже произнёс речь:

– У нас будет советское правительство, наш собственный орган власти, без какого бы то ни было участия буржуазии. В корне будет разбит старый государственный аппарат управления, и будет создан новый в лице советских организаций. <…> Для того чтобы окончить эту войну, необходимо побороть самый капитал. <…> В России мы сейчас должны заняться постройкой пролетарского социалистического государства. Да здравствует всемирная социалистическая революция!