Седовласый мужчина снимает очки и здоровается по-русски.

– Здравствуйте, Аркадий и Виктория.

Правдины не показывают удивления при виде его, но переглядываются между собой. Когда женщина, пришедшая с седобородым мужчиной, снимает платок, маску и очки, вот тогда звучат необузданные восклицания Правдиных.

Аркадий:

– Это что, шутка?

Виктория:

– Не поняла. Что за явление? Дада, ты издеваешься над памятью усопшей подруги? Привёл с собой клонированную копию Софи, чтобы поиздеваться над нами?

Дада невозмутимо уточняет:

– Это правда. Вы бессмертны. Сомнения у меня отсутствуют, что вижу вас без прошлого и будущего. Вы есть всегда. Это настоящая София. Она дышит, видит, слышит, говорить не разучилась.

В заведении приятная прохлада, но Вика покрывается мелким потом от неожиданного взрыва эмоций. Нервное потрясение находит на неё волной.

Софи отпивает пиво из кружки Вики и безмятежно заговаривает:

– В этом суть. Мы в общении. В каждой нашей клеточке жизнь общего тождества благости.

Виктория не верит своим глазам и ушам. Она полагает, что Дада нарочно придумал театральную постановку с подставным лицом, чтобы блеснуть выдумкой. Вика сама лично опознавала труп Софи Кларк, а тут она стоит перед ней живая, умиротворённая, во всей человеческой красе. По собственному убеждению, учитывая современные технологии, подозревая происки спецслужб, Вика не доверяет ситуации. Она встаёт, обходит стол и надавливает указательным пальцем на лоб, чуть выше бровей клону Софи.

Дада и Аркадий наблюдают за женщинами. Софи вообще не дёргается. Медленно поднимает глаза вверх к руке Вики, затем заглядывает ей в глаза. Степенно, своей рукой Софи отводит её руку со своего лба, привстаёт и целует Вику в губы.

– Здравствуй, это я.

Дада и Аркадий отворачиваются. Переглянувшись, поднимают бокалы с пивом, выпивают до дна и начинают разговор, будто ничего неординарного не произошло.

Виктория суетится, но не вытирает губы от влажного поцелуя. Она ощущает тепло родной души. Присаживается. Вместо слов начинает поглаживать рукой поверхность деревянного стола. Взгляд переводит в окно на улицу. Кажется, она понимает что-то, но ещё окончательно не верит.

Софи:

– Не спеши, сестра. Я не ожила, а осталась жива благодаря Даде.

Насыщенный вечер длился бесконечно. Старые знакомые устроили посиделки за разговорами, не замечая течение времени. Даде понравилось чешское пиво на вкус. Он развеселился, что само по себе было вторым сюрпризом для неожиданной встречи без предварительной договорённости.

Вика:

– Дада, Вы конкретно изменились, не похожи на себя. Софи воскресла из мёртвых, ты весел и выглядишь жизнерадостным человеком.

Дада:

– Зависти нет во мне.

Дада делает глоток пива из литровой кружки и внимательно, посмотрев в глаза Виктории, говорит в дополнение:

– Что есть религия? Понимание своего «Я» через боль и страдание или это лёгкое удовольствие, освобождение от гнетущих мыслей. Отвечу сам. Возможно и то, и другое, в зависимости от наставника. Молитва – это совершенно иное, отдельное творение, воспроизведение чувств в возвышенное состояние к нравственным нормам.

Аркадий заскучал. Перебивая, останавливает рассуждения аксакала:

– При чём здесь молитва, религии?

Дада не стал остужать пыл Аркадия, уравновешенным голосом поясняет:

– Молитва всегда удовольствие для меня. Религия моя в том, что я люблю жизнь во всех её проявлениях. София, милая душа, увела меня от убыточного мышления. Моя религия – просветление. Вот поэтому я не похож на прежнего себя, потому что окрылён новым знанием. Скажу и о Софии, она не лучше и не хуже стала. Она жива. Улыбка души отражается на её лице.