– У меня отец очень любил Уэбстера, – сказал капитан, будто подслушав мысли хозяина. – Часами слушал. Ну и бардов наших. Он сам играл на гитаре, пытался что-то сочинять. Пел в компаниях. Возил меня на бардовские фестивали, хотя мне это не очень-то и нравилось. А когда он умер, я спустя годы понял, что мне всего этого очень не хватает: отца, бардов, Уэбстера… Мать-то после смерти отца все его вещи выбросила, чтобы не причиняли боль. И пластинки выбросила, и гитару. Ну, проигрыватель я сам выкинул, когда появилась другая аппаратура. Но си-ди проигрыватели какие-то бездушные, неживые. Как зомби: вроде бы и двигаются, а трупаки… А вы сами играете?

Капитан указал на гитару в чехле.

– Да, – настороженно сказал Петрович.

– Сочиняете?

– Бывает, – соврал он.

Чехол гитары был предательски покрыт толстым слоем пыли.

– Подождите, – сказал вдруг капитан, вглядываясь в лицо Петровича. – А вы не участвовали в фестивале «Струны над водой» в девяносто пятом?

Петрович вздрогнул.

– Было дело, – пробормотал он.

– А я и думаю: откуда я вас знаю? Фамилия-то знакомая! – хлопнул себя по бедру капитан и засмеялся. – Ну вы тогда наделали шума!

– Да, – мрачно сказ Петрович. – Шум был. Меня же тогда освистали…

– А я вот никого не запомнил, кроме вас! – сказал участковый. – Потому что все эти «Лыжи у печки стоят» надоели, а вы тогда вышли на сцену и стали петь о чем-то фантастическом. Как там было? «Позвони мне, когда умрешь, расскажи, как дела на родине».

– «Мы все так же любимы богом или это очередная ложь?» – вспомнил Петрович.

– Точно! Это прям как глоток свежего воздуха был. Словно ведро холодной воды вылили на меня.

– А тогда, действительно, было душновато, – засмеялся Петрович.

– Ага, – согласился капитан. – Помню, все время пить хотел… Ну дела! Не думал, что спустя столько лет буду с вами общаться. Я потом видел вас один раз по телевизору, вы рассказывали, что выпустили книгу стихов. Но мне эта книга не попадалась.

– Вон, на полке стоит, – сказал Петрович.

Капитан поднялся, взял книгу, стал перелистывать.

– Дадите почитать? – спросил он. – А лучше – продайте! Вам, небось, деньги не помешают.

Петрович быстро подсчитал в уме и кивнул:

– За 350 продам.

Поллитровка и банка пива на утро. Живем, пронеслось в его голове.

– Давайте! – согласился капитан, протягивая деньги. – И это… Можете подписать?

Петрович слегка удивился, но кивнул:

– Подпишу. Пойдет так: «Игорю на память о неожиданной встрече»?

– А откуда вы знаете, как меня зовут? – удивился участковый.

Удивился и Петрович:

– Знаете, как-то само пришло в голову. Наверное, просто угадал.

21.05

Проводив участкового, Петрович глянул на часы. Слава богу, магазин еще открыт.

– А жизнь-то начинает налаживаться! – сказал Петрович.

Встречаться с соседями он не хотел. Ну их! Еще начнут выпрашивать, зачем участковый приходил, чем интересовался. Не объяснишь же им, что мент полчаса джаз слушал… Кто поверит?

– А я тебе говорю, что моя фамилия Титкен! – доносилось из-за двери. – Титкен, а не Титькин!

– Бу-бу-бу, – невнятно ворчал Захарыч.

– Это старинная датская фамилия! Мой предок вместе с Кутузовым в Бородино участвовал! Ты про Багратионовы флеши слышал хоть? Там мой пращур кровь проливал за Россию. А твои предки в это время кобылу за Ханкой доедали!..

Петрович открыл окно и перемахнул через подоконник – так оно быстрее будет.

В магазине было малолюдно. Какое-то существо непонятного пола пыталось купить пива, продавец тыкала пальцем в объявление и говорила, что без паспорта никак.

– Да мне уже есть восемнадцать! – возмущалось существо. – Всегда продавали, а тут…