Ты старое дерьмо на обочине жизни, подумал Петрович. Ты мечтал стать известным человеком, хотел поцарапать Землю, оставив свой след на ее поверхности, а стал кучкой испражнений, которая даже не превратится в окаменелость и не окажется спустя тысячу лет в руках радостного археолога, потомка Индианы Джонса.

Когда ты свернул не туда?

Хороший вопрос… Знать бы еще.

В дверь опять постучали.

– Светка, ты? – спросил Петрович.

– Не совсем, – ответил незнакомый мужской голос.

Дверь приоткрылась, явив Петровичу плечо человека, одетого в полицейскую форму.

– Можно? – спросил человек и, не дожидаясь ответа, шагнул в комнату.

Пропал, подумал Петрович. И снова закрыл глаза.

19.55

– Вам плохо? – поинтересовался полицейский.

– Да, – сказал Петрович, открывая глаза. – Легкое шоковое состояние. Я чуть под поезд не попал. Можно сказать, едва на тот свет не отправился.

– С поездами, действительно, беда, – кивнул гость. – Каждый год с десяток человек гибнут на рельсах. Что интересно, даже трезвые. Вот пару месяцев назад женщина погибла. Двое детей маленьких остались. А все почему? Город поделен пополам Транссибом, а безопасная переходка всего одна. Вот и гибнут.

– Собственно, чем обязан? – спросил Петрович, поднимаясь с кровати и пытаясь собраться с мыслями. – Я что-то нехорошее сделал?

Он попытался улыбнуться, но почувствовал, как дрожат губы.

– Простите, не представился, – чуть иронично сказал полицейский. – Капитан Плахов, участковый уполномоченный. Это моя работа – встречаться с людьми, живущими на моем участке. Особенно с новыми.

– Да я тут уже полгода живу, – сказал Петрович. – Не сказал бы, что я новый…

– Я один, а участок большой, – развел руками капитан. – К тому же, полицейские тоже люди – они болеют, ходят в отпуск, и тогда приходится работать на два, а то и три участка. На всех, сами понимаете, времени не хватает.

– Я понимаю, – кивнул Петрович и жестом пригласил капитана присаживаться.

Участковый посмотрел на продавленное кресло и, чуть поколебавшись, сел.

– Знаете, вы похожи на одного киноактера, – сказал Петрович. – Только я не могу вспомнить его фамилию.

– Да? – удивился капитан. – В первый раз такое слышу… Но давайте к делу: вы работаете?

– Да. Охранником на автостоянке.

Капитан сделал пометку в блокноте.

– Официально? – уточнил он.

– Эээ, – начал было Петрович, но участковый кивнул:

– Понятно, не продолжайте. И как зарплата? Хватает?

Петрович развел руками, как бы приглашая гостя полюбоваться на обстановку в комнате.

Капитан поглядел. Внезапно он улыбнулся.

– О! У вас есть проигрыватель для пластинок? – восхищенно воскликнул он. – Класс. Я-то свой давно выбросил, но теперь жалею. А все жена: «Зачем хранить эту рухлядь? Сейчас все слушают компакт-диски».

– Соседи подогнали, – ответил Петрович. – У них он все равно пылился без дела. И пластинки заодно отдали, у кого какие были.

Участковый уже стоял и перебирал конверты с винилом.

– Высоцкий, Окуджава, Галич… О, «Ария»! «Мастер», «Нирвана»… А это кто? Бен Уэбстер?

– Эээ… Наверное, – пожал плечами Петрович.

– Можно поставить? – попросил капитан, и голос его стал каким-то заискивающим. – Это потрясающий тенор-саксофонист! Под его музыку так хорошо думается, особенно под пьесу «Кроличий хвостик».

– Давайте поставлю, – сказал Петрович.

20.15

Это какой-то сюр, думал Петрович. Пришел сумасшедший мент, музыкальный маньяк, и слушает со мной Уэбстера. Почему джаз? Менты же только шансон и слушают!

Участковый сидел в кресле, прикрыв глаза и слегка раскачиваясь.

Сейчас он достанет пистолет и начнет стрелять, решил Петрович. А потом выяснится, что я – это всего лишь персонаж в фильме Тарантино. Причем, не главный персонаж, ведь меня убивают почти в самом начале.