– Переодевайтесь, через полчаса построение, – прокричал военный в фуражке, внимательно рассматривая призывников и добровольцев.

Во время переодевания Мишка поглядывал по сторонам. Получалось, что народ делили на несколько групп. Вон та, дальняя группа, уже в полном обмундировании грузится в полуторки. Соседняя группа построена в две шеренги и перед ними ходит, наверное, офицер.

«Стоп. Офицеров вроде в Красной армии нет. Командиры. Званий так вообще не знаю. Кубики, треугольники, ромбики. Фиг разберешься. Еще бы разобраться с тряпками, которые сунули вместе с ботинками и прочей дребеденью. Сбежать тут невозможно. Пока. Я, что похож на дурака, который будет погибать на какой-то войне, которая закончилась черт его знает, когда. Нет уж, дудки. Ну и как они мотаются? Почему сапоги не дали? Жалко, что ли? Может сказаться больным? В больничку положат, а там сбежать по-тихому. Чего этот офицер на меня так смотрит? Лучше бы помог разобраться с этими тряпками, чем улыбаться».

Он вывернул свой мешок, чтобы переложить содержимое в выданный вещмешок и удивился тому, что там оказалось. Шмат сала и чистые портянки было нормальным, а вот остальное. Небольшой старый чугунок для варки картошки на печи, моток веревки, вырезанная из куска дерева кукла, несколько небольших тряпичных мешочков с чем-то непонятным и глиняная свистулька.

– Сразу видно, на войну собирался! – загоготал молодой парень, который на сборном пункте стоял в очереди перед Мишкой. – Чугун на голову, веревку на шею и свистульку в зубы! Фашист как увидит, ему не до войны будет!

Мишка растерянно обвел взглядом смеющихся мужиков. Скользнул по ухмыльнувшемуся лицу командира. Хотел было оставить лишнее здесь, но потом быстро покидал все в вещмешок, краснея от множественного внимания.

– Шустрее, боец! Хватит ловить ворон! – гаркнул совсем рядом командный голос, вырывая Мишку из раздумий и заставив работать руками намного активней.

Окрик, правда, предназначался совершенно другому человеку. Вот только Мишка понял, что он попал. И попал так крепко, что прежняя жизнь стала казаться сладким сном. Он еще и суток не провел в новом для себя времени, а ощущения реальности происходящего уже накрыли его с головой.

– Товарищ командир! – Мишка обратился к военному, стоявшему недалеко от него.

– Представьтесь, боец!

– Пананин.

– Красноармеец Пананин! И при обращении не забываем: Разрешите обратиться!

– Я вот чего хотел спросить…

– По уставу боец! По уставу! – жестко отреагировал военный.

– Разрешите обратиться? – немного вытянувшись, вскинул руку Мишка, немного опешив от резкого ответа.

– Обращайтесь, – ответил военный и невольно бросил взгляд на выпирающий живот красноармейца.

Мишка подобрался, но животик не пожелал втягиваться и продолжал висеть, не взирая на все старания своего владельца.

– Нас сразу под танки?

– На передовую, боец, а не под танки. Но пока в резерв. Тут обстановка на фронте меняется с каждым часом. Все может случиться, – военный шумно вздохнул. – Сейчас нас увезут на полигон, постреляете хоть немного. Разборку, сборку оружия проведете.

– А когда будет обед? Кушать уж сильно хочется, – проговорил Мишка и увидел жестко блеснувшие глаза командира.

– По приезду на место будет полевая кухня.

Переодетые в форменное обмундирование мобилизованные военным приказом рабочие, крестьяне, служащие с суровыми лицами застыли в строю. Военный, с которым разговаривал Мишка, вышел на середину перед строем. Обвел взглядом новоиспеченных красноармейцев.

– Бойцы! Враг пришел на нашу землю! Уничтожает наши города и села, убивает мирных граждан, рвется к Минску. Фашистские самолеты бомбят Минск и другие мирные города нашей Родины. И сейчас вы слышите разрывы бомб на северной окраине города. Неужели мы не в состоянии остановить фашистских захватчиков? Здесь наша земля, наш город, наши семьи. Неужели мы допустим их уничтожения? Встанем грудью на защиту нашей советской родины!