Таким образом, область Хёммё имела в длину около 10 км в направлении северо-запад//юго-восток и ширину около 4—5 км в направлении северо-восток//юго-запад – почти параллельную линию между Кокколанйоки и Вирмутйоки, связанные просёлочной дорогой. Район Хёммё состоял из участков: в Мустоле, Ханниле, Тоунаа, Тиурула, Уисконниеми, Хаапалахти, Уласканниеми, Похье, Кюлялахти, земель рядом с рекой Кюлаярви и Уюсекюля. На этих территориях первоначально находились только скотоводческие постройки и летние дома, но с конца XIX века жители из основных – приладожских деревень (как то было с жителями Тоунаа на Кильполе), либо те, кому они продали свои участки, поселились в этих деревнях навсегда.

Река Кокколанйоки (а в районе Хийтола – Хийтоланйоки) – один из главных водных торговых путей, которым пользовались древние карелы, заселившие Северное Приладожье. Начинался он «из Ладожского озера по реке Кокколанйоки и затем по системе рек и озёр позволял добраться до Ботнического залива в районе Оулу и Белого моря в районе Кеми. Торговцы мехами зимой устремлялись по этому пути в земли саамов. На всём его протяжении возникли торговые поселения карелов»19.

Многие местные жители Тоунана переводят название «Кокколанйоки» как «Петушиная река», однако это не верно. Как упоминалось выше, южная граница Хёммё проходила рядом с Алакокколой – деревней, которая находилась в 5 км к юго-западу от станции Хийтола. Область Коккола, в которую входила и упомянутая деревня, имела очень древние корни – настолько древние, что река Кокколанйоки, протекавшая рядом с ней, вероятно, получила свое название от этого места, так как первые населённые пункты строились вдоль берега реки. «Kokkola» как название места относится к слову и понятию «kokko», которое имеет много значений.

Процитирую записи из путевого дневника известного фольклориста, филолога, учёного, «отца» «Калевалы» – Элиаса Лённрота, который, путешествуя по Финляндии и Карелии, обращает внимание на ритуальный костёр – «кокко», который люди жгли в ночь на Иванов день.

«В Карелии, как и в Саво, принято в такую ночь жечь «кокко», к которому здесь готовятся с вечера. Очень важным считается, чтобы в костре горели старые бороны-суковатки, развалившиеся лодки и прочее. Я заметил, что все это специально привозилось на лошади издалека, хотя дров хватало и поблизости. Все отслужившее своё предметы складывались в кучу, вокруг них ставились длинные сухие жерди, концы которых соединялись так, чтобы образовался громадный конус. «Кокко» разжигали вскоре после захода солнца. И, прежде чем «кокко» (орёл) успевал взмыть ввысь на своих полыхающих крыльях, всюду вспыхивали все новые и новые костры, потому что почти у каждого дома был свой «кокко» либо один на несколько близлежащих домов. Внимание моё было настолько поглощено зрелищем взметнувшихся вверх огней, что я почти не видел, что происходило возле нашего «кокко». Казалось, будто звёздное небо опустилось к самой земле. Дети и парни плясали вокруг костра, к ним присоединялся и кое—кто из взрослых. Люди постарше пели руны, а некоторые ради забавы стреляли в воздух. Одни, прихватив с собой бутылку вина, угощали собравшихся, другие подправляли огонь в «кокко».

Полагаясь отчасти на догадки, можно заключить, что главная цель сжигания костров нашими предками – это жертвование божествам, прежде всего тем, что влияли на урожай, обеспечивали уловы, и не в меньшей мере тем, что покровительствовали охоте. В старину, как известно, в костер складывали старые луки и стрелы, а ныне, случается, кладут поломанные ружейные приклады. Всё это отдаётся «кокко», который взлетает ввысь на огненных крыльях и с благодарностью возвращает небесным покровителям полученные когда—то ценности. По представлениям финнов, орёл поднимается выше всех птиц. Как поётся в песне: «Из птиц ни одна не летит так высоко, как кокко».