Странное чувство.

«Если вы переживёте успех друг друга, значит, вы переживёте и все остальное», – говорит Арк Молой. Но эти слова к нам не относятся. Во-первых, моего успеха не предвидится. Во-вторых, муза не может не радоваться успеху мужчины, которого она вдохновляет. Успех Данилы делает меня счастливой.

Пусть всё остаётся без изменений, и тогда моё вдохновение не заставит себя ждать. Я найду способ перенести на холст то, что чувствую. То, как изменилась моя жизнь рядом с Данилой Резником.

***

Данила попросил меня написать его портрет.

– Твоё отражение есть в каждой моей картине…

– Покажи!

– Такие вещи невозможно показать, ты и сам понимаешь. Это всё равно, что пытаться услышать меня в твоей музыке.

Осознав, что балансирую на краю, что нащупала нечто опасное в наших отношениях, достаю последнюю работу. Эксперимент с рельефом.

Данила проводит по нему пальцами, и я прижимаюсь к его руке в надежде успокоить его непонятно откуда взявшуюся ревность.

– Ты во всём, что я делаю, Дань.

– Я этого не вижу, – хмуро сдвигает брови. – Я хочу быть во всём, что ты делаешь, во всех твоих картинах.

– Так же, как я хочу быть в твоей музыке.

– Ты в каждой ноте и в каждом слове, – говорит тихо. Синие глаза темнеют от эмоций настолько глубоких, что я задерживаю дыхание. – Я хочу быть для тебя всем. Всем, понимаешь?

Неужели я когда-то думала, что наша связь продлится пару дней? Ведь ещё во время школьного спектакля я догадалась о глубине его чувств.

– Скажи правду, Ника, ты меня любишь?

– Даня, как тебя можно не любить?!

Я уворачиваюсь от ответа, и Данила это знает. Но я стараюсь быть честной. Не хочу обманывать его, говоря слова, которые значат для него больше, чем для меня.

– Я хочу быть твоей жизнью. На меньшее я не согласен, – предупреждает он.

Всего два месяца отношений, а у меня почти не осталось ничего своего. Я живу Данилой, но мне всё равно кажется, что я балансирую над пропастью его недоверия.

– Напиши мой портрет! – требует.

Я стараюсь не лгать Даниле, но в этот раз я лгу, и моя ложь не безобидна. В ответ на его просьбу, искреннюю, как детские слёзы, я предлагаю халтуру. Абстракцию, нарисованную из-за нежелания обидеть любимого мужчину.

Видны только синие глаза, остальные черты лица скрыты за ладонью. Я прячу лицо Данилы за неровными мазками красок. За ними же таятся мои страхи и сомнения.

Внимательно осмотрев портрет, Данила вешает его на стену. Мне кажется, он знает, что я солгала, что подарила ему пустышку. Картина так и висит над обеденным столом, но он никогда на неё не смотрит. По крайней мере, при мне.

А «Секрет» лежит среди старых работ, и, если бы захотел, Данила смог бы его найти. Он и есть его настоящий портрет.

В ту ночь я просыпаюсь, потому что Данилы нет рядом. Он сидит у окна, сложив руки на подоконнике.

– Даня, что случилось? – шлёпаю босиком по холодному полу и сажусь к нему на колени.

– Скажи, Ника, ты меня любишь?

– Дань, не пугай меня. Что ты надумал?

С трудом балансирую на его коленях. Он позволяет мне устроиться удобней, но не удерживает.

– Я написал песню.

– Какую?

– Я только что написал песню, которая определяет всю мою жизнь.

– Как ты её назвал?

– «Душа на ладони».

– Красиво. Споёшь?

Отрицательно качает головой. Лунный свет отражается в синих глазах и в мягкой улыбке.

– Не сейчас. Знаешь, Ника, единственное, о чём я когда-либо мечтал, это чтобы ты меня любила.

На следующий день я рассказываю родителям о моём романе со школьным хулиганом и нынешней звездой. Папа бледнеет, но лично к Даниле эта бледность не имеет никакого отношения. Рассмеявшись, я обещаю, что Данила не станет включать свою музыку на семейных обедах и не пригласит отца на концерты.