За углом, как порнография,
Разместилась Гидрография.
Здесь наш проданный «Визир» —
Бывший Балтики кумир.
У него огромный стаж:
Мозамбик, кубинский пляж.
Умудрённый, боевой,
А сейчас – «кастрат» чужой.
Вот торчат остатки мачт
Тех, кто свой окончил матч.
Не война, а перестройка
Превратила их в помойку.
Корабли – позор стране,
Путь закончили на дне.
За углом, лаская взгляд,
На горе дома стоят.
Это Мурманск, град-герой,
И сравнимо молодой.
Нет ему и сотни лет,
Он снегами только сед.
Улиц каменных аллеи
Проплывают мимо «Ельни».
И какой-то взвыл моряк:
– Мне бы ласты, – я б в кабак.
Месяц Север, шторм да вьюги,
Там – в тепле сидят подруги.
Добротой глаза горят
И жалеют нас, ребят.
Чтоб не слышать этот бред,
Нас поставили на рейд.
Мы – содружественный Флот,
Нас комиссия… клюёт.
Налетели поутру,
«Ельня» им не по нутру.
Замечаний – сорок пять
Накопали, «твою мать»!
Говорят, им приказали,
Чтоб они нас так трепали.
Влезли, вроде, в их кормушку,
Потревожили «верхушку».
– Ну, – сказал наш капитан, —
Я объездил много стран,
Но такого отношенья
И в Персидском не видал.
Взял «мобильник», пошептал,
Слово тайное сказал…
«Сверху» грянуло такое…
Проверять нас пыл пропал.
Ну а что же экипаж?
Потихоньку входит в раж,
Просят дать им увольненье —
Просто чистый саботаж.
Тут бригада из ОВСИГИ,
Что за нас всем крутит фиги,
Дали катер – и народ,
Обалдев от их щедрот,
Начал в Мурманск выезжать,
Землю ихнюю топтать.
Закупить поесть, попить,
На халяву позвонить.
Пасха тут случись Христова,
Значит, в город ехать снова:
Церковь, служба, освященье,
И к причине угощенье.
Поменяли баксы, плиз,
А потом в кафе, круиз.
В основном-то всё в порядке —
Возвращаются ребятки.
Ну, конечно же, нашлись,
Что сверх нормы набрались.
Правда, все пособирались,
На чужбине не остались.
Оторвались, сняли пенки…
Тут наш танкер ставят к стенке.
Говорят, счастливый случай —
Груз ваш топливный получен.
Поскорей грузите танки
И валите спозаранку.
Ваш Балтийский пароход
Ставит на уши наш Флот.
Мы, конечно, ради Бога —
Ждёт нас дальняя дорога,
А от ваших от щедрот
Морду судорогой ведёт.
Всё, залились до упора
И ушли без разговора.
Будем помнить, мурманчане,
Город ваш и замечанья,
Доброту простого люда,
Майский снег, сугробов груды.
Май 2000 г., танкер «Ельня»
Северная Атлантика
Как упоительны заправки до утра
Если бы группа «Белый Орёл» знала…
Как восхитительны зимою Севера,
В ночных сияньях, тайнах мирозданья,
И блеск луны, и вечные скитанья.
Как упоительны заправки до утра.
Солёный ветер крутит леера,
И дикий холод просится в объятья.
На том и этом свете буду вспоминать я,
Как упоительны заправки до утра.
Бакштов скрипит – крепить его пора,
И «рыбачок», как тридцать три несчастья.
Взял проводник, ну это ли не счастье?
Как упоительны заправки до утра.
Кастрюлей бунт, и кружат повара,
И голубцы сцепилися, как братья,
И вряд ли их успею прожевать я.
Как упоительны на «Ельне» вечера.
Три дня не спим – заправок до хрена,
И надоели этих дней ненастья,
Во мраке чудится красавица без платья,
Как восхитительны авралы до утра.
Нас не манит земная мишура
И кабаков призывные стенанья,
Лишь пьяный в хлам не буду вспоминать я,
Как упоительны заправки до утра.
Закончен бал – авральная игра,
Вечерний чай, и хруст с изюмом булки,
И со старпомом чудные «прогулки»,
Как упоительны заправки до утра.
А дома скажут: Завязать пора,
Зачем тебе твой танкер и ненастья?
И я отвечу, подавив проклятья:
– Как упоительны заправки до утра!
Вальс вертолётчиков
В вихре вальса закружился
Винт, а старый вертолёт
В неба синь мальчишкой взвился
И отправился в полёт.
Полетел за чудесами
И за солнечным лучом,
Над полями и лугами,
Вслед за тёплым ветерком.
Он резвился на просторе: