Попытка к бегству ее скорее тронула – на что он отважился, какое расстояние смог пройти. Чжу всегда знала, что генералу позарез нужна его судьба, но только теперь осознала это во всей полноте. Они с Оюаном срезонировали так глубоко, что Чжу чувствовала себя впервые зазвучавшим гонгом. Вот он – человек, которому ведомо, каково это: хотеть чего-то всем своим существом. Который сгорает в пламени собственного желания. Для которого в мире нет ничего важнее.

Оставлять Оюана в живых всегда было неоправданным риском. Кто знает, что еще ему придет в голову, если она снова допустит ошибку – и даже если не допустит. И все же… Чжу не забыть саднящее чувство неправильности, настигшее ее при мысли, что Оюан погиб. Лакуна в ткани мира. Пропасть, в которую кричишь, не слыша эха. Теперь в присутствии генерала Чжу охватывал озноб восхищенного удивления: вот человек, подобный ей самой, человек, умеющий желать с той же силой.

Представление подошло к концу. Когда зрители разошлись, Чжу взяла миску с медными монетками, которых ей накидали, и вручила ее Юйчуню.

– Сходите все вместе на тот постоялый двор, который мы проезжали, за три улицы отсюда, под деревом с пурпурными цветами. Перекусите. А мы с генералами отправляемся на разведку. Надо узнать, где конкретно находятся амбары с солью.

– Не думаю, что этого хватит накормить одного человека, не то что тринадцать, – ответил Юйчунь. Он бросил сомневающийся взгляд на Оюана: связанные запястья, маска, скрывающая выразительные черты. – Вы уверены, что притворяться труппой обязательно? А то вы как ходячий буддийский анекдот: шли два монаха, повстречали демона…

– Это не шутки, – возразила Чжу с издевательской серьезностью, – а поучительные коаны!

– Ну, правильно: люди лучше запоминают, когда им весело…

– Непременно передам монахам мнение человека, не умеющего читать и писать: если бы учиться было весело, толку от учения было бы больше!

Все еще хихикая, Чжу повела Сюй Да и безмолвного, стоически пытающегося не хромать Оюана дальше по улице. Домишки Тайчжоу, ветхие, крытые мидиями вместо черепицы, расступились, под облаками, клубящимися, как чернила в воде. Деревья сменились кустарником и волнующимися травами. Потом они взобрались на песчаную дюну и увидели, где кончается земля. Но там, дальше, раскинулся такой простор, какого Чжу еще не видела.

Река впадала в молочно-бирюзовое море, способное поглотить тысячу подобных рек, а над ним раскинулось высокое небо – еще неохватней широкого неба равнин, под которым родилась Чжу. Огромней, чем она могла вообразить. Это небо не давало верно оценить расстояния. Крохотные точки в нем могли оказаться птицами – или драконами. До островов было рукой подать – а может, они маячили вдали, на горизонте. Сердце Чжу взмыло, пронизанное радостью бытия, как у всякого человека, ощутившего связь с широтой Небес.

– Море! – Чжу и Сюй Да обменялись восхищенными взглядами. Это напомнило ей, как детьми они сидели на монастырской крыше и созерцали мир внизу. Но уж на сей раз он не оставит ее, чтобы отправиться в приключение, пока она прячется от своей судьбы. Предстоящее им сейчас и в будущем они испытают вместе.

Вдоль длинной береговой полосы близ устья реки тянулись обветшалые едальни под открытым небом. Люди сидели на низеньких чурбачках и ели с плоских тарелок, не замечая вони пустых крабьих панцирей, сваленных в кучи неподалеку. Когда они проходили мимо одной едальни, мужик у входа, заливавший вином и приправами бочку с еще живыми крабами, проводил связанного демона испуганным взглядом.

– В роль вошел! – подмигнув, пояснила Чжу.