Солнце уже начало садиться за горизонт, окрашивая небо в длинные розовые тени. Пустые улицы, некогда заполненные толпами горожан, теперь были тихими и неподвижными, словно вес нашей тишины высосала каждый звук из воздуха.

– Завтра нужно пойти к военному полигону и посмотреть, что там будет, – продолжил Анатолий.

Настроение среди нас было мрачным. Огонь потрескивал, бросая тусклые тени на озабоченные лица собравшихся. Тишина повисла в воздухе, словно мы все задержали дыхание в ожидании грядущей катастрофы.

Весь вечер мы провели у костра, сжавшись друг к другу ради тепла. Сердца наши были тяжёлыми от груза неопределённости, и мы могли лишь смотреть на пляшущие языки пламени в поисках утешения.

В конце концов, я повернулся к Виктории, усталый, но полон решимости.

– Нам тоже нужно будет пойти туда завтра, – сказал я тихо.

Вика кивнула в знак согласия.

– Да, мы должны, – её голос был едва слышен сквозь треск огня. – Мы должны узнать, что там снаружи, что случилось с остальным миром.

Когда я посмотрел ей в глаза, то увидел тот же огонь решимости, что горел и во мне. Это придало мне сил, зная, что я не один в этом мрачном мире. Вместе мы сможем противостоять тому, что ждёт за пределами границ города, и узнать правду о странном, замороженном мире, в котором мы оказались.

Ночь становилась всё холоднее, и мы прижались ещё ближе к огню, чтобы согреться.

Утром мы собрались на военном полигоне. Нас было около десятка: Анатолий, я, Виктория и несколько наших товарищей. Под ногами хрустел снег от мороза, а небо – такое же серое и безнадежное – нависало над нами, словно тяжелое одеяло.

На полигоне уже собиралась толпа, как и обещал вчерашний ведущий. Люди – те, кто продали свои души, и те, кто ждали возможности разморозить своих близких, – стояли группами. Все они смотрели в пустоту, за которой мы подозревали начало нового, неизведанного мира.

Анатолий подошел к одному из мужчин, стоявших у «линии фронта».

– Что происходит? – спросил он.

– Ждем. Говорят, переход первой группы начнется скоро, – ответил человек.

Я слушал, и холод, подступавший к спине, не предвещал ничего хорошего.

Любопытство, несмотря на опасность, тянуло нас к краю этой коварной пропасти.

Воображение заполняло головы множеством кошмаров, не давая ясности. Я не мог выбросить из головы образы ночного клуба и тех слабых душ, заключивших сделку с доброжелательным и загадочным торговцем.

Я повернулся и посмотрел на Викторию, с тревогой на лице и сжатыми губами.

– Знаешь, они не такие плохие люди, – сказал я, разрывая тишину.

Она удивленно посмотрела на меня.

– Что ты имеешь в виду, Иван?

Я пожал плечами.

– Я имею в виду, что они просто выживают так, как умеют.

Виктория нахмурилась, но ничего не ответила. Вместо этого её взгляд снова упал на край бездны, рядом с которой мы стояли.

Внезапно заговорил Анатолий.

– Есть предложения, что делать дальше?

Виктория глубоко вздохнула и ответила мрачным тоном:

– У нас нет выбора, кроме как быть осторожными и ждать. Мы не знаем, что за этой тёмной пустотой, и можем полагаться только на свою интуицию.

Анатолий кивнул, его взгляд был прикован к горизонту, как будто он искал хоть малейший намек на мир за пределами. Воздух был полон ожидания и тревоги, висевшей на наших плечах, как нежеланная пелена.

Мы стояли, не говоря ни слова, ожидая, пока событие развернется перед нашими глазами. Время от времени кто-то бросал взгляд на часы или неловко переминался с ноги на ногу, но в основном мы оставались неподвижны и молчаливы.

Наконец, через какое-то время, толпа зашевелилась, и вокруг меня поползли шепоты.