Температура в клубе была необычайно высокой благодаря множеству обогревателей, расставленных по всему пространству. Густой запах сигаретного дыма и алкоголя заполнил наши лёгкие, когда мы вошли в затемнённый зал, где громкая ритмичная музыка разрывала тишину.

Интерьер клуба напоминал странный сон, почти сюрреалистичный. Столы и стулья оставались в идеальном порядке, как будто время здесь остановилось. На танцполе несколько человек двигались безжизненно, словно механические куклы. Люди сидели за барными стойками, а на большом мониторе светилась надпись: «Ночь оттаяла». Всё это напоминало пир во время чумы.

К нам подошёл какой-то мужчина.

– Вы тоже были у Бенесфера? «Оттаяли?» —спросил он.

Его вопрос застал меня врасплох. Я на секунду замялся, не зная, что ответить. Решив не раскрывать всех карт, я спокойно сказал:

– Нет, ещё нет.

– Там дорого, – вмешалась Вика, её лицо вдруг затуманилось от ярости и отвращения. – Они продают человеческие души!

– Ну, всё равно нужно туда сходить, – ответил странный человек. – Вы можете разморозить своих друзей или родных, если они уже там.

В этот момент на сцене появился высокий мужчина в строгом костюме и бабочке.

– Дорогие друзья, – обратился он к собравшимся, – сегодня большинство из вас получили свободу, и завтра вы сможете вернуться в привычный мир. Вы обменяли свои души на человеческую свободу. Позвольте вас поздравить. Напоминаю, что сбор завтра в десять утра у бывшего военного полигона. Также хочу отметить, что пройти смогут только те, кто оттаял или продал свою душу.

Его слова прозвучали зловеще, пробиваясь сквозь гул музыки и разговоров. Я обменялся взглядами с Викторией, чувствуя нарастающее беспокойство. Атмосфера в клубе становилась всё более тяжёлой, словно давила на грудь, мешая дышать.

Когда мы покинули ночной клуб, нас окутала удушающая тишина. Мы сделали несколько шагов по улице, пока слова того странного человека продолжали звучать у меня в голове, как дурное предчувствие.

– Мы должны срочно сообщить об этом группе Анатолия, – сказал я.

Мои слова прозвучали резко, прорезая густой воздух. Ледяной туман, казалось, сковал нас, оставляя пустоту в груди.

– Я тоже об этом подумала, – отозвалась Виктория, её голос был слабым, но решительным.

Мы остановились у старого дуба на окраине, его ледяные ветви скрипели на ветру. Мы прижались друг к другу, стараясь укрыться от холода.

Затем мы направились к продуктовому магазину, где обычно собирались наши товарищи.

Когда мы пришли, они уже были на месте, сидели в центре торгового зала у костра.

Они сидели плотной группой вокруг огня, их дыхание сливалось с треском поленьев, и напряжённая атмосфера говорила о смеси страха и надежды, которую они все испытывали.

На лицах у них было написано то же, что и у нас: безмолвный вопрос о том, какие ужасы могут ждать за пределами города и как далеко им придётся зайти, чтобы вернуть связь с миром, из которого они были вырваны.

Когда мы подошли, они подняли головы, и на их лицах мелькнуло облегчение – будто бы наше появление на мгновение развеяло их тревогу.

После того как мы рассказали о том, что увидели в клубе, Анатолий, казалось, задумался, а затем произнёс:

– Это значит, что внешний мир всё ещё существует, если они могут отправлять туда людей. Только Горнинск отрезан.

Он нахмурился, потерев подбородок. Его взгляд был сосредоточен и задумчив.

– Скорее всего, это связано с тем, что Горнинск находится в какой-то особой точке пространства, вакуума или пустоты, если от него не поступает никаких сигналов из большого мира.

Я кивнул в знак согласия, чувствуя тяжесть в сердце. Похоже, мир за пределами нашего города действительно исчез. Но была слабая надежда, крошечный луч возможности, который давал нам силы продолжать. Возможно, эту пустоту можно было преодолеть. Возможно, у нас всё ещё был шанс найти способ связаться с внешним миром.