Зачет.

Опять про тюрьму. «Молодая гвардия» Александра Фадеева.

Пример заказного романа? Сталин позвонил и сказал: «Надо»; Фадеев поехал в Краснодон и написал журналистский материал.

Потом была его временная отставка с поста секретаря Союза писателей (на два года), когда, после многих лет перерыва, он решился писать большую вещь. Из письма Маргарите Алигер в 1944 году: «…но я лично только запутаюсь душой и погибну в том противоречии, в каком я живу, если я не преступлю через него и не начну писать. И я стал писать. И что бы там ни думали обо мне люди и что бы я, действительно, ни сделал в своей жизни дурного, я счастлив, что я нашел в себе силы поступить именно так» [Сарнов].

По мнению Б. Сарнова, «работа над «Молодой гвардией» была для него не просто очередным государственным заданием, не «социальным заказом комсомолии», а делом глубоко личным; попыткой вернуться к себе, обрести себя истинного, утерянного и вот – вновь обретаемого. <…> Это был ЕГО сюжет. Вернее, ЕГО ТЕМА» [там же].

Но надо было пройти мимо Сциллы и Харибды и остаться при орденах. Сцилла – страшная, сложная для восприятия правда о войне, Харибда – гос. пропаганда, ее прокрустово ложе.

Фадеевскому тексту это почти удалось: роман надолго стал эталоном, вошел в школьную программу.

А затексту? (Он же аккумулирует истинные чувства и установки автора, его тайные мысли и неуничтожимые знания.) При разборе 2-ой, авторской, позиции мы это увидим.

В ключевых эпизодах первой редакции романа, т. е., по выражению Б. Сарнова, «в первом, еще не испорченном его варианте»[11] [там же], писатель представлен достойно: он, несмотря ни на что, пишет правду о панике во время эвакуации из города, в начале романа.

И только два эпизода в нашей выборке романа из 32 отрывков отмечены автором как ключевые: те, правдивые, в начальных главах. А дальше пойдет сермяжный социалистический реализм: официально рекомендуемая идеализация. Определенное политкорректное, устраивающее власти, обобщение, противоречащее историческим фактам. И, вероятно, не только краснодонским.

Абсолютный баланс связан с совестью писателя, «криком души»?

А смелые отрывки во вторую редакцию романа не вошли: А.А. Фадеев, уже как восстановленный секретарь Союза писателей СССР, многое переписал: «Вместо жуткой, трагической картины охваченного паникой человеческого месива появились стройные колонны рабочих, покидающих город организованно, под присмотром блюдущих строгую организованность и порядок бдительных ”колонновожатых”» [там же].

Но вернемся к истокам, Михаилу Хераскову. Он старается «заставить читателя приглядеться к собственному внутреннему миру, задуматься о самом важном, по его глубокому убеждению, для каждого человека – о самопознании и самосовершенствовании» [Драгайкина]. В романе М.М. Хераскова «Кадм и Гармония» герой «не совершает каких-либо незаконных деяний, он только имеет дурные мысли и ведет неподобающие разговоры, соблазняя молодежь. Таким образом, наиболее опасно духовное развращение, подчеркивает Херасков, за него полагается и неизмеримо большая ответственность» [Западов].

Вывод романа: «Обладающий своими чувствованиями смертный, обуздывающий волнение страстей своих, управляющий по правилам благоразумия душевными свойствами, есть сильный царь на земли».

Связывает ли что-то общее идеалы и авторские задачи классика М.М. Хераскова и безымянных авторов двустиший (чемпионов, мы помним, среди жанров по абсолютному балансу (36 %)? «Кого хочу я осчастливить, / тому уже спасенья нет» (код 4,3). «Когда все крысы убежали, / корабль перестал тонуть» (код 3+4,3). Да, юмор, ирония и самоирония, но не более того? (Узнаем в самом конце книги.)