– Ай, барышня, не надумывай, господин Нянь вовсе ничего такого не имел в виду, – перебил ее слепец, пытаясь сгладить углы. – Может, это из-за нас со Змеекожим, как-никак, мы с ним оба в розыске.

Змеекожий легкомысленно добавил:

– А кто в нем не был? На каждого из наших по несколько ордеров выписано. Но за столько лет до сих пор никого не поймали!

Янь Цюшаню не хотелось встревать в эти бессмысленные пререкания. Убедившись, что ничего подозрительного вокруг нет, он прошел вперед и первым забрался в потрепанную рыбацкую лодку. Спутники в спешке сгрузили на борт ящики, отчалили и направились в Южное море.

Воробей на скале вдруг взмыл вверх, из глаз его заструились тонкие нити черной дымки: все, что он «видел» и «слышал», во всех подробностях передавалось Шэн Линъюаню.

Его величество прибег к Искусству марионеток – впрочем, к упрощенной его разновидности. Мастер, достигнувший вершин этого ремесла, мог так управлять куклой, что ее не отличили бы от подлинника даже самые близкие люди. Его марионетки перенимали мельчайшие привычки, могли во всех деталях сымитировать тончайшие оттенки мысли. То было поразительное искусство, однако после смерти Дань Ли оно было утрачено.

Шэн Линъюань медленно вышел на побережье и поднялся на скалы у воды. Протянув руку, он, когда воробей прыгнул ему на ладонь, легонько погладил его по головке, снимая чары. Отпустив птицу, он не сдержался и вздохнул. В конце концов, Искусство марионеток Шэн Линъюань освоил поверхностно – он только и умел, что заставить неразумных животных служить ему глазами и ушами, и то при этом не мог отойти от них далеко.

Про Владыку людей говорили, что коварство его не знает пределов, но по сравнению с тем человеком он был, пожалуй, не больше чем громилой с мечом.

Вот только…

Шэн Линъюань растерянно подумал: «Откуда у Куня эти самые… „жабры“?»

Во всей этой компании самый мощный дух демона-яо исходил от слепца – от него пахло юю[42]. Вид у юю омерзительный, в истинном облике он почти не отличается от собаки, однако у нет даже острых когтей и клыков, а к «свирепым зверям» его порой причисляют лишь потому, что само его появление неблагоприятно и считается дурным предзнаменованием.

Что до остальных – тот, что похвалялся, будто бы может свободно спускаться в морские глубины, был нечистокровной рыбой-вьюном, чьи предки, скорее всего, никогда не покидали свой пруд, так что на деле он попросту трепал языком. Женщина же была всего лишь марионеткой – деревянной куклой, обтянутой человеческой кожей, притом сделанной кое-как – человек, управлявший ею из-за кулис, применил упрощенное заклинание полой куклы.

Собака, рыба-вьюн и игрушка… И с этой компанией Янь Цюшань хочет спуститься в гробницу гаошаньского принца? Как самонадеянно.

Шэн Линъюань почти был готов их пожалеть – как-никак, гробницу его величество запечатывал собственнолично.

Ван Цзэ со своей командой прилетел раньше Сюань Цзи и Гу Юэси. В половине шестого утра они все вместе столкнулись в дверях популярной кофейни, той самой, где остановился Шэн Линъюань.

– Никого, – сказала Гу Юэси, посмотрев через улицу, и опустила бинокль. – Номер в гостинице пуст, внедорожника нет. Директор Сюань, вашего духа меча я тоже не видела.

– Ну и жарища же тут, твою мать, прямо как летом, – Ван Цзэ через окно вручил Сюань Цзи завтрак из круглосуточного магазина и сел в машину, обойдя ее с другой стороны и закинув на ходу пальто на заднее сиденье. – Я захватил с собой братишку из линии физических и психических сил, он только что допросил коридорного.

Гу Юэси взволнованно повернула голову.