Выйдя из-под душа, я достаю из сумки полотенце. От него разит затхлостью, но я промокаю капли воды на теле, надеясь, что неприятный запах ко мне не прилипнет. Стирка для меня теперь роскошь, которую я могу позволить себе лишь раз в неделю.

В раздевалку входит женщина с маленьким ребенком на руках. Она косится на меня. Я вижу, как она хмурится, скользнув взглядом по ядрено-красным царапинам на моей руке и вороху вещей. Ей нетрудно сообразить, в чем дело. Значит, нужно поторопиться.

До сего дня я делала неброский макияж – припудривала лицо, немного румянила щеки, подкрашивала тушью ресницы и помадой – губы. Но вся моя косметика испарилась вместе с сумкой. Руками я придаю форму своим темным волосам с осветленными прядями, которые уже отросли до подбородка. Толку, конечно, немного, но, по крайней мере, я выгляжу, если и не привлекательно, то хотя бы опрятно и презентабельно. Но к первому я уже не стремлюсь. В одних кругах ты щеголяешь красотой, чтобы получить выгоду; в других – прячешь свою миловидность. В конечном итоге рано или поздно ты все равно теряешь привлекательность. Просто бездомные дурнеют гораздо быстрее.

Я поспешно натягиваю на себя джинсы и черную футболку – свою рабочую «униформу». К счастью, в кафе, где я работаю, сотрудников не заставляют придерживаться строгого дресс-кода.

Женщина с ребенком, раздеваясь, не сводит с меня настороженного подозрительного взгляда. Принимает меня за сумасшедшую? Думает, что я представляю опасность? Хочу ее обокрасть? Меня так и подмывает рявкнуть, что мне не нужна ее сумка с пеленками и мелким печеньем, но я воздерживаюсь. Бросаю влажное полотенце в одну из парусиновых сумок и торопливо иду мимо еще двух мамочек с детьми, которые пришли на занятие по плаванию.

Я выхожу из здания бассейна, и свежий воздух бьет в лицо, обостряя все чувства восприятия, будто я получила пощечину. У меня кружится голова, в ногах – слабость. Мне срочно нужно подкрепиться и выпить кофе. В нескольких кварталах от бассейна есть кофейня, где продают со скидкой лежалые маффины, перезрелые бананы и рыхлые яблоки, оставленные в корзине возле кассы. Я закажу кофе со сливками и сахаром на завтрак и несвежую выпечку – на обед. Ужинаю я в том кафе, где тружусь. Хоть какая-то польза от работы, которая не приносит удовлетворения.

Усаживаясь за руль, я чувствую бедром давление рукоятки ножа. Я засунула его поглубже в зазор между подлокотником и креслом, но рукоятка все равно выглядывает на дюйм. Я вытаскиваю нож. На лезвии – засохшая кровь. Содрогаюсь, вспоминая ночное происшествие. Я ведь полоснула ножом человека, вонзила в него лезвие, а ему хоть бы что, он даже не остановился. Я не в состоянии защитить себя и свои вещи.

Я знаю, что нужно сделать. Этот автомобиль – мой дом, и он должен быть надежно защищен. От этого зависит моя жизнь.

Нетрудно установить, в каком из заведений берут на работу нелегалов – людей, не имеющих разрешения на трудоустройство, или счета в банке, или домашнего адреса. Людей с судимостями, которые не могут предоставить резюме или рекомендации. Я находила такие места по всей стране, и нашла кафе «У дядюшки Джека». Оно находится в сомнительном районе на южной окраине Сиэтла. Облезающая краска и поблекшая вывеска указывают на то, что здесь готовы отступить от буквы закона. Первый раз я наведалась туда две недели назад, заказала кофе и села за исцарапанную оранжевую барную стойку. Когда «дядюшка Джек», которого на самом деле зовут Рэнди, вышел из кухни на перекур, я попросила его взять меня на работу. Судя по всему, Рэнди сам побывал в тюрьме. То ли за нападение, то ли за торговлю наркотиками, то ли за убийство. Какое бы преступление Рэнди ни совершил, он знает, что иногда человеку нужно дать второй шанс.