Внезапно ожила трансляция:

– Внимание всем. Общий сбор на платформе, отзываем внешние посты. Закрываем внутренние гермоворота.

Сверху по ступеням поскакали фигурки внешнего оцепления. Плиты пола разошлись и начала подниматься громадная плита, перекрывающая станцию о лестницы выхода из метро. А заодно отрезающая нас от комнат полиции и кладовки, где у нас хранилось изрядное количество пользы.

–Хамстер – ты, падла, накаркал! – Произнес я обреченно.

Но, как выяснилось, поторопился.

– Это меры предосторожности. К нам приближается по тоннелю со стороны «Беляево» группа вооруженных людей. Штыков шесть. Всем, имеющим оружие, собраться у входа в тоннель Б1. По коду на 105. Для совсем тупых – первый вагон из центра. Детей из поезда – в бомбоубежище. Поезд отгоняем, соответственно, убрать мостки – третий и четвертый. Без паники, подчиняйтесь требованиям дежурного взвода ГО.

Довольно толково метрострой загнал гражданских в боковые коридоры.

Поезд откатили, разбив по вагонам, освободили выход в тоннель.

Нас, собравшихся с оружием в конце платформы, оказалось человек пятьдесят. К нам подошел Палтус, вооруженный револьверным дробовиком МЦ-225-12.

–О, нарисовался! Где нарыл?– Спросил я.

– Премировали за успешную работу по сборки вашей зубодерни.

– Нормально так, но при осечке не торопись вторично спуск жать.

– Что так?

– Если затяжной выстрел, пусть напротив ствола будет. Иначе обхохочешься.

– Вот падлы! Слушай, может поменяешь на двустволку?

– Ага. Как ворота откроют. У нас все наверху.

Ожила трансляция:

– Наблюдаю в ночную тоннельную камеру приближение объектов. Пока до пятисот метров. Готовность генераторов дать свет в кишку – по команде.

Внезапно вынырнул Михалыч.

– Идем навстречу – вот вы, вы ,вы, ну и я с вами…

В числе прочих, его указующий перст ткнул в меня и Валеру. Иной бы спорить стал, глаза выпячивать, но мне страсть как захотелось пройти кишкой. Можно подумать, я часто в заднем проходе метро бывал, экспериментатор мля!..

Спустились на пути, и я в первый раз ступил на рельсы метрополитена. Шагнули в темный провал. Света здесь не было ва-аще. Включили фонари. Матерь всего сущего! Кругом смыкались над головой сегменты стальных тюбингов. Тюбинги! Откуда-то из дебрей памяти всплывают эти слова, подчерпнутые аж из «Пионерской правды». Я бесконечно далек от терминов метро. Самым изощренным до сих пор считаю «валидатор». Может ошибаюсь и говорю неправильно. Простите. Ну, нет «вайфая». А! О! Вот и гермозатвор…

Оба-на! А на рельсах пулемет. За обваловкой из мешков. Реально пулемет. «Максим». Настоящий. Чапаевский. И «чапаевцы» здесь же. В жилетках метрополитена.

Рядом топает Михалыч со товарищи. Занимают позицию сразу за пулеметом – там ниши такие неприметные. Нас приглашают в боковую решетку. Наше дело телячье. Страхуем. Попрятались. Изготовились к стрельбе. Гермозатвор открылся, обнажив метровую щель.

–Всем внимание, – разнесся по округе, усиленный мегафоном голос Михалыча. – Прекратить движение. Пальцы со спусковых крючков – убрать. Говорит начальник станции. Один пусть подойдет, остальные – на месте.

– Слушай,– спросил я стоящего рядом мужика, изготовившегося к стрельбе с колена и уложившего ствол «Тигра» на штабель бетонных блоков. – А почему Михалыч, так упорно фамилию не называет.

– Задов, его фамилия. Не любит он ее называть.

Из проёма донеслось:

– Сергей Михалыч? Не стреляйте. Это Мокин…

–Какой Мокин? Пётр Семеныч, с водоканала?

– Да нет, Николай… Николай Валентиныч, с охраны с ЧОПа.

– Это «Аргус», что ли?

–Ну да. Охрана переходов метрополитена.

–Ну, один заползи. Пообщаемся.