– Нет, ну если он действительно опасен, – спросил он, старательно тараща глаза, – нам, наверное, надо знать?

– Вам, – раздельно сказал капитан, – надо вернуться к своей машине. Сесть на место. И не мешать людям работать.

И Митя сочинил уже было следующую реплику, просто чтобы посмотреть, до какого оттенка способна потемнеть жабья физиономия, но в эту самую секунду в разговоре появился новый участник – затянутая в темно-синий костюм чиновница из Мерседеса. Она отодвинула старлея, встала прямо перед капитаном и спросила:

– Вы здесь старший? Пойдемте со мной, с вами хотят поговорить.

В этот раз инстинкты почему-то капитана подвели и угрозы он не почуял, как не заметил и трепета, в который появление бесцеремонной незнакомки повергло его молодого напарника. Он расслабился, встал поудобнее и выпятил живот.

– Слушайте, дамочка, – начал он небрежно, как будто продолжая разговор с мамашей-Пежо. – А не пошли бы вы, к примеру…

Старлей позади него вздохнул и прикрыл глаза. Митя восторженно замер и приготовился смотреть, как толстяка сейчас будут разделывать на куски. Но ничего такого не случилось. Женщина-Мерседес не разгневалась и недоразумением наслаждаться не стала. Она вытащила из-за пазухи аккуратное удостоверение в красной обложке, сунула сердитому полицейскому под нос и скомандовала сухо:

– Быстро, капитан. Нет времени.

Что именно было написано в красной книжечке, ни Митя, ни старлей разглядеть не успели, а вот капитан увял и помрачнел еще сильнее. Но даже после этого, как ни удивительно, сдался не сразу.

– У нас тут вообще-то чепэ, – буркнул он, ища поддержки у лейтенанта, и не нашел.

– Оно станет гораздо серьезнее, если вы заставите меня потерять еще хотя бы одну минуту, – сказала женщина-Мерседес. – И застегнитесь.

С этими словами она повернулась и зашагала прочь. Капитан придвинулся к старлею и заговорил быстро, уже не обращая на Митю никакого внимания:

– Значит, так. Начнешь с конца и пойдешь по рядам. Всё перетряси, машину за машиной. Что хочешь делай, нельзя ему отсюда выбраться. И никаких с ним разговоров, понял? Любая движуха непонятная – стреляй.

– Прямо стрелять? – переспросил старлей, неприятно пораженный этим напутствием.

– Прямо стрелять, – сказал капитан, с ненавистью поглядел в удаляющуюся спину женщины-Мерседес и затопал следом, на ходу застегивая верхнюю пуговицу.

– Слушай, – сказал Митя, когда они со старлеем остались одни. – Он что, серьезно опасный?

– Да не знаю я, – ответил лейтенант и с тоской посмотрел на бесконечную ленту автомобилей, разбегавшуюся в обе стороны. – Как его искать-то тут вообще?

– Так, может, пускай сбежит? – предложил Митя. – Ну мало ли, вдруг он ничего и не сделал такого.

Но юный полицейский уже не слушал. Он запер машину, поправил ремень с тяжелой кожаной кобурой, пригладил зачем-то волосы и пошел вдоль ряда.

ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 июля, 01:28

Маленький стоматолог с кошачьей переноской добрался наконец до своей зеленой Шкоды Рапид и первым делом вытащил ключ из замка зажигания, положил в карман. Почему-то сильнее всего его мучил не брошенный сзади портфель с бумажником и планшетом, а именно забытый в замке ключ, хотя уехать сейчас на его Шкоде, запертой с четырех сторон, при всем желании было некуда. Потом он поставил переноску на сиденье, забрался в машину и посмотрел на кота.

– Надоело тебе там? – спросил он. – Сейчас, потерпи, брат.

Он проверил, подняты ли окна, выпустил кота и откинулся в кресле. Ноги гудели, спать хотелось смертельно. Кот запрыгнул к нему на колени и начал топтаться, выпуская когти и дергая хвостом. Корма надо было взять хоть пакетик, подумал доктор виновато, закрыл глаза и тут же снова увидел мертвое лицо мотоциклиста и его сведенные к переносице светлые брови, как будто прежде, чем врезаться в стену, тот успел рассердиться. Может быть, потому, что увидел решетку и понял, что совершенно напрасно три километра летел по встречке, срывая зеркала. И выходит, чертова решетка убила и его – точно так же, как людей в оранжевом Гольфе, хотя он даже до нее не добрался.