– Всех накормлю! – грозно бурчит он, пока очередное дитя слюнявит ухо.

Даже во сне я резко чувствую, как меня отпускает, накрывая смехом.

Только декорации снова меняются.

Теперь я иду по полю. Ему нет ни конца, ни края. Я знаю, что должна кого-то найти. Кого-то очень нужного, дорогого и близкого. Я раскрываю рот – но из него не вылетает ни звука. Ветра тоже нет. Пугающее безмолвие, которое разрывает, как фольгу нож, шелест крыльев. Тень – высоко в ясном небе виднеется все увеличивающаяся крылатая тень. Я должна испугаться, должна бежать, но вместо этого я запрокидываю голову и не могу отвести глаз от того, кто спускается с небес.

Человек-птица с огромными бархатно-темными крыльями. Он зависает, не касаясь ногами поля, и смотрит на меня. Я не могу увидеть его лица – или воспринять его. Но я ощущаю его странную тревогу и нужду. И злость.

– Ты не скроешься от меня. Не сбежишь. Нигде. Никогда. Я уничтожу любого, кто посягнет на тебя, – говорит это воплощение женских любовных романов про властных «пластилинов».

А я теряю дар речи и только тяну к нему руки. Тяну, чуть не плача – и не могу коснуться. Меня уносит порыв ветра, бросая у какой-то маленькой избушки, на приступке которой сидит знакомая смуглокожая женщина. Та самая, которую я толкнула днем – сейчас я воспринимаю все особенно четко.

Она сидит, медленно набивая трубку. Прячет кисет, хмурится, сдвигая брови. Многочисленные аляповатые браслеты на руках начинают звенеть.

– Ну чего ждешь-то, дура? – спрашивает низким, трубным каким-то голосом. – Я вам что велела? Недобрую судьбу накличешь! Беда рядом ходит! Вам не место в этом мире!

– Да что вы такое говорите! – голос прорезается, и я искренне пытаюсь возмутиться такому произволу.

Что за сон дурацкий!

– Э нет, я с тваревыми владыками не собираюсь разборки устраивать! – Мне грозят пальцем. – Ты им обещана, не балуй! Не жди беды сыну, уходите! Завтра же, пока не поздно! А теперь брысь!

Новый порыв ветра нещадно закручивают Элли в моем лице… но только ни волшебной страны, ни Канзаса мне не видать – с тихим вскриком я просыпаюсь вся в поту, в собственной постели.

– Чтоб тебе самому сто детей родить! – бурчу, вспоминая сумасшедший сон.

Только вот ноет под ложечкой, больно уж предчувствия нехорошие… Смотрю на часы – семь утра. Пора собираться на работу. И заодно завезти сына на тренировку.

Знала бы, что случится – пешком бы пошли! Или на троллейбусе поехали. Но история в очередной раз сделала виток – тварева цыганка оказалась права.

Утро не задалось – это когда на голове потоптался слон, любимая сережка потерялась, каша на кухне сгорела, а, когда ты прибегаешь на грохот в соседнюю комнату, то тебя встречает свисающая со стены полка и невинные-невинные взгляды «а мы просто лежали».

Тьфу! Что Ян, что Лира! Лежали они, как же. Ну, мама же у нас сам себе плотник, столяр, сантехник и ещё множество других полезных профессий. Потому что давно известно – хочешь сэкономить – заведи себе… маму.

В общем, когда все были одеты, накормлены, вымыты – в любом порядке, и стояли, готовые к выходу, я была на последнем издыхании.

– Мам, что-то случилось? – Ян смотрел серьезно, как будто не дурачился ещё десять минут назад.

– Ой, пустяки, – отмахнулась, – больно уж сны сегодня снились после ваших откровений фееричные.

– Ну… тогда пойдем? – сынуля подозрительно торопился и рюкзак у него был какой-то слишком большой.

Но выяснять подробности было некогда – и я решительно повела свой маленький отряд к такси.

Немногословный и, видимо, ещё сам толком не проснувшийся таксист газанул с места так, как будто за нами черти гнались.