Странный какой-то тип, встал во весь рост и оказался неприлично высоким, в черном плаще, в черной же шляпе и с длинным носом. (По такому морозу разгуливать в плаще – вот уж извращение!). Смотреть на него не хотелось. Был он банально похож на какого-то мистического посланника, то ли смерти, то ли масонской ложи. Бред! И сапоги были такие же странные, словно он только что с лошади слез. Просто развернуться и уйти нельзя, надо было еще закрыть офис на ключ. Ладно, пусть сегодня был тяжелый день, так выпьем последнюю каплю яда.

– Он самый. С кем имею честь?

Незнакомец протянул визитку и едва заметно наклонился, ухмыляясь как лиса перед колобком. Запахло неприятностями. Налоговая? Неужели налоговая? Нет, так поздно не может быть. Вор? А зачем тогда визитка? Заставил приглядеться, тряхнув головой. Вдруг это сон? Устал, заснул за столом под монотонный стук монтажника и приснился ему незнакомец в черном, герой мрачных песен и пьяных поэтов. Проснуться не получилось. Вздохнул, присмотрелся к визитке. Скоробеев Людвиг Митрофанович, универсальный директор. Еще один бред, какой-то директор, не понятно чего, да еще и универсальный, со странным именем и странной фамилией, оказался в его офисе в восемь вечера и теперь сверлит совсем недобрым взглядом.

– Я вас слушаю, – выдавил Лев, потея руками и слабея. Появилось ощущение надвигающейся беды, причем сопоставимой с чем-то глобальным: например, прилетом инопланетян, экономическим кризисом или прокурорской ошибкой. – Чем могу?

– Проблема тут возникла, Лев Аркадьевич, с вашим щитом.

Всего лишь щит? Какая мелочь, право, не стоило беспокоиться… Нет, стоило, глаза незнакомца были темны, как колодцы в самую черную безлунную ночь. Что-то в нем было такое таинственное, как в героях Булгакова, тех, что невзначай явились в мир.

– Что за проблема, изложите.

– Спешите?

– Да, у друга вечеринка в честь рождения сына.

Зачем он сказал, словно отчитывается?! Чертовщина. Выгнать его и все, нечего время отнимать.

– Не спешите, Макс опоздает.

– Почему это? Вы вообще кто?

– Я вам визитку дал, Лев Аркадьевич. И я вам просто говорю: Макс опоздает, на углу Светлой и Третьей линии его остановят за превышение. Я уж, простите, там только что ехал, меня тоже остановили.

– Ага. Я понял. Или не понял. Вы откуда знаете, что Макс поедет по Светлой?

– Так ведь я слышал, как вы о Сатори говорили, это кабак на Светлой, возле института?

– Да, все верно. Ладно, перейдем к делу, я есть очень хочу.

Тип с должностью универсального директора двумя огромными шагами подскочил к Льву вплотную, словно хотел его обнять и закружить в веселом танце, но остановился, выставил свой длинный нос из-под шляпы и сверкнул черными глазами. Цыган? – подумалось Льву, – или может быть хасид какой-нибудь?

– Я не хасид.

– Что?

– Вы, Лев Аркадьевич, вслух говорите. Впрочем, мое время тоже ограничено, давайте к делу.

– Да, – проглотил Лев сухую слюну и вдруг обнаружил, что тело окаменело, словно взгляд гостя сковал его и сделал неподвижным. Был он похож на шпиона из прошлого века или на сыщика, а может на тайного курьера тайной организации. Впрочем, вряд ли он курьер, вот ведь визитка – золотом по черному бархату напечатано: универсальный директор. Ох, беда с этими директорами. – К делу.

– Вы установили щит на третьем мосту после кольца?

– Может быть… – он стал судорожно вспоминать. Да, был там щит, с голой бабой, обвязанной ленточкой. Что-то там о распродаже седанов С класса. Гадкий был дизайн, воротило с него, но заплатили щедро и потому Лев не спорил. Любой каприз в рамках разумного… – Был там один, реклама автосалона.