Подошли, говорили по-русски, из чего Соломон понял, что это российские военные подразделения. Он не ведал, что в рамках мероприятий по принуждению Грузии к миру, Россия ввела войска в Южную Осетию и прокатилась далее в западную Грузию. Стало быть: танк тут встал на позицию.

Со слухом у Соломона было ещё хуже, чем со зрением. Сославшись на это, он как бы сразу отсёк попытки содержательного разговора. Да и чего он мог сказать? Воды? – Вон колодец. Фрукты: груши, яблоки – соберите по деревьям.

Пришла соседка, та, что должна была ухаживать за Соломоном. Принесла ему поесть: лобио. И ещё кастрюльку, наверное, с тем же, передала танкистам.

Наклонившись к уху старика, стараясь почётче по-мегрельски проговорила. Мол, лучше пусть будут эти, из регулярной русской армии. А то, не дай Бог просочатся осетинские или абхазские ополченцы. Те злые. С этими поспокойнее.

Бойцы ещё побродили по двору. Туалет посетили, пообливались из ведра у колодца. Танк, если он не стреляет, превращается в груду метала, невинную, но накалённую такую жару до непереносимых температур. Танкисты организовали дежурство, оставляя внутри машины только одного. Остальные нашли место на траве под деревом, в метрах 15ти напротив хозяина, поближе к воде . Поочерёдно кемарили, переговаривались.

*

Соломон встал и, тихо переставляя ноги, опираясь на палочку, подошёл к забору. Танк стоял близко к нему, прячась от солнца под свисающими на улицу ветками ореха. Гусеницы машины оказались на краю придорожной канавы, которыми для водоотвода испещрена вся местность. Сейчас, в засуху, – это просто неглубокие искусственные расщелены, похожие на морщины на лице Соломона. Но дождитесь дождя. Тогда вся сетка приобретает динамику. Потоки организуются по канавкам, пересекаясь и донаполняя друг друга. Компьютерщики при желании могут увидеть во всём этом интегральную схему, где несущаяся вода, как электроны, ищет и находит свою природную логику.

В небольшом промежутке между танком и оградой, представляющей собой наглухо задрапированную вьюном сетку рабицу, на дне канавы осталось немного жидкой грязно-водяной смеси, спасённой тенью орешника.

Соломон увидел – опа! – маленького лягушонка. Тот, скорее всего, пуще старика был удивлён и недоволен появившемся железным соседством, из которого в его убежище медленно стекала мазутно-солярочная вонь.

*

У Соломона было одно интересное свойство. Иногда его слух давал «прострелы» и некоторое время он начинал вполне отчётливо слышать.

– Чего этот дед крутится у танка? – заговорили вояки.

– Да ладно тебе. Пусть крутится. Крестьянин. Он такого может вообще не видел.

Соломон усмехнулся этому диалогу.

70 лет назад сюда вот в маленькую саклю, которая и по сей день(!) сохранилась на заднем плане участка и использовалась теперь как сарайчик или музей давнишнего быта, пришла (ногами Маквалы-почтальонши) белая бумажка-повестка. Призыв в Армию.

Зугдидский вокзал был переполнен. Страна Советов продолжала борьбу с мировым империализмом и потребность в пушечном мясе в преддверии больших международных тёрок постоянно увеличивалась. В котомке Соломона – бутылка кислого молока и «чкиди» – маленькие кукурузные лепёшки. Ещё – табак. Но оказалось – его-то забыл. Младший брат – Фридон, метнулся купить, но поезд тронулся, и он 4км до следующей станции бежал за составом. У Соломона навернулись слёзы: бегущий с табаком братишка. Больше им свидиться было не суждено. В конце войны Фридона тоже забрали на фронт. Пропал без вести где-то в Польше.

*

Соломона определили на артиллерийские курсы. Учился не долго, вояк тогда в предвоенную пору, лепили скоро, что те кукурузные лепёшки.