В письме от 23 июля она просила директора о личной встрече с нею и с Томом, чтобы получить подтверждение, что его примут. Ответ пришел от секретаря, т. к. директора не было в городе. В письме от 26 июля она снова просила о встрече, теперь уже в августе, со значением подчеркивая, что идею обучения в Milton Academy одобряет сам президент Гарварда. Письмо заканчивалось приглашением погостить денек в Истерн Пойнт, в доме Элиотов и полюбоваться прекрасным видом.

Наконец вопрос с поступлением был улажен. Следующее письмо, от 28 августа, интересно подробным обсуждением учебных предметов, которые мог бы выбрать Том, что подчеркивало почти всеохватывающий характер родительской опеки. Рассматривалось также несколько практических вопросов – например, какого размера сундучок для вещей брать в общежитие и понадобится ли фрак для торжественных случаев… В сентябре (Том уже принят) уточнялось его отношение к спорту:

«Я думаю, лучше, если я объясню вам, почему Том не может играть в футбол и участвовать в занятиях другими видами спорта, требующих физического напряжения, где существует риск резких усилий. Он страдает от врожденного разрыва (брюшной стенки. – С. С.), который, по мнению нашего доктора, поверхностно излечился, но, поскольку мышцы живота в этом месте до сих пор ослаблены, по-прежнему необходима осторожность… Том до сих пор не понимает до конца границы своих физических возможностей, будучи едва ли не единственным, кого освободили от футбола…»[46]

Наконец, в мае 1906 года Шарлотта обсуждала вопрос о купании сына: «Том написал домой, прося дать разрешение на купание в каменном карьере рядом с Академией. Поскольку требование такого разрешения – это нечто новое, создается впечатление, что тут есть какая-то опасность, и мистер Элиот и я хотели бы знать, каковы условия купания…»

После того как директор успокоил родителей, что купание происходит в безопасных условиях, разрешение все же было дано. В своем письме он также уверял, что Том кажется теперь гораздо счастливее, чем в первые месяцы в школе, и гораздо больше и охотнее общается с товарищами.

Можно добавить, что отношения у Тома с товарищами по школе сложились вполне приличные, но ему почему-то дали прозвище «Большой Шлем» (имея в виду, скорей всего, карточный термин).

Год в Milton Academy почти не привел к улучшению оценок. Но, пересдав физику, следующей осенью Том все же поступил в Гарвард.

Президент Гарвардского университета Чарльз Уильям Элиот (1834–1926), родственник сент-луисских Элиотов, своим деятельным характером во многом напоминал У. Г. Элиота. Он возглавлял университет в течение 40 лет, с 1869 по 1909 год. Президентом он стал в необычно молодом возрасте в связи с реформой Гарварда, уменьшившей влияние религиозных, в том числе унитарианских, кругов. В результате реформы попечительский совет университета стал избираться голосованием выпускников прежних лет.

Ч. У. Элиот, сам окончивший Гарвард, преподавал там химию и математику, но потом, в 1863-м, когда интриги помешали ему занять престижную Румфордовскую кафедру профессора прикладной физики и химии, на несколько лет отправился в Европу – изучать европейскую систему образования. По его словам, «пуритане думали, что им необходимы образованные священники для церкви, и они поддерживали Гарвардский колледж, – когда американский народ убедится, что ему нужны более компетентные химики, инженеры, художники, архитекторы… он …создаст институты, которые смогут их подготовить. Тем временем свобода и американский дух предпринимательства помогут нам, как они помогали в прошлом…»