– Старые боги, новые боги… Какая разница? – прошептала она.

– А зачем вообще возиться с богами? – спросил ее сын. – Зачем призывать святых и предков? Зачем они здесь, когда встретились мать и сын?

– Потому что нам нужна помощь.

– Тебе нужна вера, но не в них.

– А… в кого же?

– Диву даюсь – ты ли меня об этом спрашиваешь?

– Я очень верю в тебя, мой ягненочек.

– Не в меня нужно верить. Верь в себя. Ведь именно эта вера привела тебя сюда, ко мне. Вера – это сама жизнь, она пронизывает всю материю и движет нами с тобой.

– Но ты совсем не двигаешься.

– Как это? Разве меня не передвинули?

Он покачал головой, во взгляде его была покорность судьбе. Что еще он мог сказать ей?

– M’ijo, я или верну тебя, или умру, но попыток не оставлю, – спокойно и отчетливо произнесла она.

«Так ведь и будет», – подумал он. Но сейчас она жива. Жизнь продолжает биться сквозь нее, заряжая ее старое тело не вызывающей сомнений волей. Если она собирается оживить его, ей понадобится эта воля, чтобы стать еще сильнее, ведь он стал ей эмоционально недоступен. Ей нужна будет непоколебимая вера, которая может произрасти только из осознанности – а она пока ей не дается. Да, даже мать Сариту, мудрую женщину, целительницу, еще ждут откровения, и впереди у нее путь, который так долго откладывался на потом.

– Сарита, сегодня ты не умрешь, – наконец заявил он. – Как, видимо, и я.

Он должен воспользоваться этой возможностью послужить своей матери. Она всегда была готова бороться за него. Всегда защищала его право быть тем, кто он есть, и добиваться того, чего хочет. Сейчас она защищает его право жить. Он видел, что лицо матери снова просветлело, – за прошедшие годы это лицо тысячи раз озарялось любовью и гордостью за него, и его воображение загорелось. Пусть у Сариты будет миссия, раз она ей нужна; он даст воину сразиться в последний раз. Пока это в его силах, он поможет ей отправиться в путь, который сам по себе куда важнее, чем намеченный пункт назначения.

– Значит, ты готова на все? – спросил Мигель.

– Да!

– Даже если нужно будет следовать указаниям?

Сердце Сариты забилось чаще.

– Мой ангел, в этом особенном мире ты учитель, – сказала она. – Я с радостью послушаюсь твоих указаний.

«Что ж, а теперь кто над кем измывается?» – с иронией подумал он. Даже умирающему неплохо посмеяться. А он ведь точно умирает… процесс начался. Он понимал, что Сарита пришла к нему как страстная сила жизни; и в видении, сотканном из памяти и слабеющих желаний, только жизнь могла остановить этот процесс.

– Madre, указания буду давать не я, – сказал он, сияя улыбкой, полной любви. – В моем особенном мире результат не имеет значения. В мире других результат – это все. – Он посмотрел куда-то далеко мимо нее.

– Что ты… – начала было она. – Тут есть кто-то еще?

Сарита устремила взгляд в ту же сторону – в направлении горизонта.

– Что это? – спросила она. – Еще одно дерево?

Вдали от мерцающего места, где они находились, на другом холме, окруженном таким же ландшафтом, вырисовывались неясные очертания громадного дерева. До этого мгновения она его не замечала. Оно было точь-в-точь такое же, как это дерево, чьи благородные ветви приютили ее сына. Это…

– Копия, – сообщил ей он.

– А кто на нем сидит? Копия моего сына?

– Самозванец другого рода. Тот, кто живет на том дереве, владеет наукой иллюзии. Поговори с ним, мама.

Сарита смотрела на дерево, стоявшее вдали, за скорбной пустыней. Хотя его окутывал полумрак, оно, как и это дерево, лучезарно светилось разными цветами. Но все на нем было неподвижно. Листья не трепетали, не было никаких отблесков. Тени не играли со вспыхивающими и гаснущими лучами света. Похоже, что среди его ветвей не притаилось ничего живого. Она была загипнотизирована. Ей потребовалось сделать над собой усилие, чтобы оторвать взгляд и снова увидеть сына, сидевшего на своем древе жизни на фоне ярких цветов Земли.