– Как дети? Как внуки?

– Своим чередом. Пашка с Валеркой под отцовским крылышком, так сказать, под боком. – Тут на лице Кузьмы Петровича заиграла довольная улыбка. Скулы зарделись, глаза превратились в узкие щёлки. Он гордился тем, что его отпрыски остались на малой родине и своих детей тоже вырастили здесь, хоть внуки и подались всё равно в Брянск.

– А твои как? – не без лёгкого злорадства спросил Кузьма. Он считал, что Никифор совершил страшную ошибку, когда в молодости перебрался в областной город работать и жить. Раз в сильном подпитии при встрече в сердцах назвал брата «общежитской крысой» – тогда молодому преподавателю ещё не выделили квартиру, бездетным холостякам в городе не положено. Чуть было до драки не дошло. С годами Кузьма стал вести себя сдержаннее, но мнения своего не изменил и видом своим всегда показывал, что думает о жизненном пути Никифора.

– Ну, как… – неопределённо откликнулся Никифор Ильич. – По-всякому.

– В Москве?

– В Москве.

Дети у Никифора были поздние. С женой не заладилось, разошлись, когда мальчик с девочкой ещё учились в начальной школе. Бывшая супруга после развода сразу взялась настраивать ребятишек против отца. Когда они стали подростками, отношения совсем испортились. Связь кое-как поддерживали, но отец был им на деле чужим человеком. Внуков Никифор Ильич видел всего-то несколько раз – дедушкой они его не считали и не называли.

– В-о-о-о-он оно как, – протянул Кузьма Петрович не то сочувственно, не то назидательно – скорее второе.

Остаток пути до кладбища помалкивали – Кузьма только цокал языком да вертел головой. Думал о чём-то, но мыслями не делился. Впрочем, Никифор Ильич всё понимал и так.