– А если самоубийцу не удастся спасти?

– Тогда эти годы считаются потерянными, просто растраченными. Их можно вычесть из срока своего пребывания в чистилище. Собственно, окончательная гибель в таком случае почти неизбежна. Кстати, сколько тебе полных лет?

У Кэт вдруг похолодели ноги.

– Шестнадцать.

– Прекрасно! – горько улыбнулся Андрей. – Мне осталось чуть больше полугода побыть призраком – и я исчезну!

Кэт задушила в себе росток жалости к парню и сказала:

– Вот и хорошо! Разве не этого ты хотел, накладывая на себя руки?

– Я хотел жить! – возмущенно воскликнул Андрей. – Я и сейчас хочу!

– Так все, кто хочет жить, себя убивают?! – улыбнулась Кэт.

– У меня не было выхода! Я просто не хотел…

– У всех не было выхода! – воскликнула Кэт. – Оттуда вообще нет выхода – даже в гробу, как оказалось! Жизнь – дерьмо! И смерть – тоже!

– Что ты говоришь?! Если ты спасешься, если будешь жить, я не пожалею…

– К черту! – завопила девушка. – К черту тебя и меня! К черту жизнь! К черту эти проклятые законы! Я не буду жить! Не хочу! Я хотела умереть, и я умерла – меня уже не спасешь! И вообще, спасаться надо не для жизни, а от нее!

Андрей открыл рот, будто собирался возражать, но вдруг сник, скис и опустил глаза.

– От себя не спасешься. Бесполезно. Все бесполезно!

Парень развернулся и пошел прочь.

– Ты куда? – закричала Кэт.

Андрей не ответил. Он шел, едва переставляя ноги, и смотрел невидящим взглядом прямо перед собой.

– Куда ты? – еще раз спросила Кэт, догоняя парня.

– Никуда, – тихо ответил Андрей.

– А что там? – девушка указала пальцем в том направлении, куда двинулся парень.

– Ничего.

– А зачем ты туда идешь?

– Больше некуда.

– А если туда? – Кэт указала в обратном направлении.

Андрей беспомощно пожал плечами.

– Здесь повсюду некуда идти.

Кэт замолчала и шагала рядом с парнем. Ноги тонули в песке, не чувствуя песчинок. Небо отяжелело от влаги. Кэт то и дело поглядывала на низкие облака, но дождь медлил.

– Как думаешь, когда будет дождь?

– Никогда, – буркнул Андрей, не глядя на собеседницу.

– Слушай, может бы ты поплакал? – не удержалась Кэт.

– Слушай, может бы ты пошла куда-нибудь?! – прошипел Андрей.

– Я не хочу никуда идти!

– А я не хочу разговаривать! – бросил через плечо парень, двигаясь дальше.

Кэт следовала за ним. Дождя все не было. Ветер будто задохнулся. Глубокая, безграничная тишина незаметно переливалась в серые пески. Кэт и Андрей шли уже много часов, но конца-края пустыни не было видно. Невозмутимость этого мира угнетала. Спокойствие было мертвым.

– Андрей, ты не устал? – спросила Кэт.

Андрей резко остановился, будто налетел на невидимую стену. Обернулся и впился в спутницу ледяным взглядом.

– Ты правда не понимаешь? Ты не чувствуешь?

– Что?! – растерялась Кэт.

– Ничего! Ты ничего не чувствуешь, разве не так?!

Кэт прислушалась к себе и вдруг осознала, что ей не давало покоя все это время, что раздражало, что распирало изнутри. И эта догадка, словно молния, озарила весь этот серый, неподвижный, мертвый мир. Она не чувствует! Не чувствует ничего! Ни дуновения ветра на коже, ни пыли в глазах, ни боли в мышцах, ни урчания желудка. Даже сердце не бьется!

– Мы никогда не устанем, Кэт! – с грустной улыбкой сказал Андрей, увидев в глазах девушки немой ужас. – Никогда не сможем заплакать. Никогда не захотим спать. Нам не нужно есть и пить. Мы не чувствуем прикосновений. Мы ничего не чувствуем, как ты и хотела. Мало кто из людей нас видит – разве что дети и некоторые взрослые в состоянии измененного сознания. Но мы живы. Не знаю, как это возможно. Абсолютно абсурдная с точки зрения науки и здравого смысла ситуация. Ситуация, из которой мне теперь нет выхода.