– Странно, не слышал о такой скале.

– Она не слишком популярна, – и снова молчим.

Мне не тягостно, не неловко, мне… больно. Больно стоять вот так рядом с ним и делать вид, что мы просто друзья за светской беседой. Зная о настоящей причине нашего расставания. Нелепой. Несправедливой!

Есть в нашем этом уединенном стихийном вечере что-то правильно-неправильное. И уйти хочется, и остаться. И я не понимаю, о чем с ним говорить. О том, что просит душа – нельзя, а о погоде – нелепо.

– Ты давно живешь здесь?

– Около трех лет.

– Красивое место.

– Мне тоже нравится.

– Ты оставил себе Воблу…

– Ну не бросать же бедолагу на улице.

– Почему ты не рассказал мне о том, что это по просьбе Игната тебя избили? – оборачиваюсь на него и резко меняю тему. Не могу молчать! Хрупкий бокал едва не лопается в руке от тотального напряжения. – Ты же знал!

– Знал, – просто отвечает он и, отпивая, смотрит на меня поверх фужера.

– Так зачем скрыл?

– Мне надо было пожаловаться, что на меня напали и потребовали отвалить "от чужой девчонки"?

– Даже так… – а вот об этом Игнат не сказал. – А про отчима? Это же ты избил его тогда. Я считала, что Игнат, а ты, слушая, как я нахваливаю его смелость, молчал!

– Ну хотелось человеку добавить себе плюсов, мне не жалко.

– А мог бы добавить себе!

– Мне не нужна была твоя похвала или одобрение, я просто хотел, чтобы урод понял, что на силу всегда найдет бо́льшая сила. И что девочек бить нельзя.

– У тебя получилось. Больше он никогда не трогал ни меня, ни мать… до самой смерти. Ты же слышал о несчастном случае на лесопилке?

– Если что – это был не я, – кивает наверх. – Высшие силы.

– Благородство у тебя в крови.

– У меня в крови справедливость.

– И скромность.

– И она, конечно, – очаровательно улыбается. – Подлить? – не дожидаясь ответа, забирает мой бокал и уходит. Я вижу в оконном стекле его отражение. Вижу, как он наполняет бокал, как возвращаясь подходит ближе… и тенью застывает за моей спиной.

Он знает, что я его вижу, но все равно ничем не выдает свое присутствие. Только горячее дыхание вуалью по затылку, от чего волоски на предплечьях становятся дыбом.

Подходит еще ближе, практически вплотную, и я, затаив дыхание, против своей воли закрываю глаза.

Я до сих пор люблю его, нет смысла себе врать. Безумно люблю! И красноречивая реакция моего тела сейчас лучшее тому подтверждение.

– Мне было плохо, когда ты уехала, – то ли это произносит он, то ли игра моего разыгравшегося воображения. – Казалось, что жизнь остановилась.

– Мне тоже так казалось.

– Тогда зачем ты за него вышла? Почему не подождала? Хотя бы немного. Совсем чуть-чуть. Я бы тебя нашел…

– Я не думала, что ты станешь меня искать… – не смотря на важность темы слова вязнут словно в густом киселе. Я будто в вакууме, во сне, а шум дождя за окном и тусклый свет ночника добавляют сюрреализма. – Ты же меня бросил.

– Чтобы тебя уберечь.

– Я этого не знала. Я пыталась… просто жить. Без тебя. Пыталась стать счастливой.

– Получилось?

Я не отвечаю. Зачем слова, когда и так все очевидно. И он это знает. Потому что будь оно иначе, меня бы здесь не было.

– Ну почему ты меня не подождала… – снова повторяет он и мягко поворачивает меня на себя.

Мы слишком близки, непозволительно.

Я смотрю только на его губы, кусая пылающие свои. Аморально, неправильно, безрассудно – пусть.

Один поцелуй ничего не изменит. Всего один… и будь, что будет.