Можно уже открыто и с горечью сказать, что за окном вовсю идёт Третья мировая война. Хотя пламя боёв и взрывы гремят только в Малороссии. И нам, женщинам, слабой части человечества, остаётся только твердить: «Господи, защити нас. Спаси любимую нашу землю от лютого “западенского” сатанизма». И просить, молить об этом Всевышнего. И работать, работать усиленно, как никогда, до пота, с честью и совестью.

«Так и иду: с непокрытой головой и шляпой в руке. На ветру времени», – написала я когда-то последней строкой в эссе «Синяя птица». А сегодня наткнулась на эту строку, на эту мысль случайно. В какой-то рецензии на меня. Нашла её и в тексте эссе и задумалась: «А может, так и назвать мою новую книгу? “На ветру времени”»? По-моему, ёмко и символично.

Не раз в СМИ меня спрашивали: «А как вы относитесь к женской прозе?» Я не отвечала. А теперь, думаю, пора и ответить. А никак. Просто есть проза хорошая, а есть скверная. То есть талантливая или нет. А по половому признаку делить искусство не стоит. Но мне опять: «Однако во всём мире ведь делят?» – Ну хорошо, продолжу ответ. В Лос-Анджелесе в 90-е годы издали энциклопедию под названием «Женщины-писательницы России XX века». И мне в те годы прислали оттуда сканированные начальные страницы этого любопытного издания. А знакомые прислали лишь потому, что за номером шесть там представлена Ирина Ракша. Ей посвящены целые две страницы, мелким шрифтом, то есть книжный разворот. (Впрочем, там всем вполне справедливо отпущено по развороту.)

И начали они представление с авторов ещё довоенных. С 20-30-х годов. И до меня названы пять фамилий. Ольга Форш, Мариэтта Шагинян, Вера Кетлинская, Галина Николаева и Вера Панова, потом иду я, грешная, за номером шесть (только непонятно, почему нет великих Ахматовой, Цветаевой, Берггольц. Ведь они писали и прозу)… Честно сказать, этому получению я не удивилась. Но почему всё-таки их американские учёные, «веды» от литературы, засунули меня в такой «доисторический» список? Ведь мою первую книгу «Встречайте проездом» издательство «Советская Россия» тиражом в 100 тыс. экземпляров выпустило в свет в 1965 году. И этот тираж считался тогда малым, стандартным. Другое дело – престижная, завидная «Роман-газета» (для выдающихся талантов или генералов от литературы – партийцев, секретарей), в которой, кстати, меня напечатали в 1981 году.

А писательницы Форш и Шагинян были делегатками ещё Первого съезда советских писателей, который вёл сам Максим Горький… У романистки Ольги Форш был толстый, тяжёлый социальный роман с названием «Одетые камнем». И острые, безжалостные пародисты того времени, участники съезда, даже сочинили сатирическую издёвку в стихах: «Читатель книгу Форш просил, ⁄ Лицо являло грусть и муку. ⁄ И кто-то камень положил ⁄ В его протянутую руку».

Тогда же досталось и делегатке, автору многотомной ленинианы (о биографии вождя) – прозаику Мариэтте Шагинян: «Мариэтта всем богата. ⁄ Есть семья, квартира, честь. ⁄ И ума у ней палата, ⁄ Но палата номер 6».

Поэты были тогда отчаянные хулиганы (и Маяковский тоже). Про Веру был, к примеру, такой стёб (хотя такого слова ещё не было): «Ах, у Веры, ах, у Инбер ⁄ Что за глазки, что за лоб. ⁄ И на щёчки я глядел бы, ⁄ Всё глядел бы на неё б».

Но американцы Веру Инбер в энциклопедию почему-то не включили. А зря. Она не менее достойна названных.

А вот Мариэтту Сергеевну Шагинян я застала при жизни – маленькой, седенькой, усатой старушкой. В неизменном красно-клетчатом кардигане. Целый месяц в Доме творчества Переделкино трижды в день я сидела с ней в ресторане-столовой за одним столом. (Подробно о встречах с ней, уже оглохшей, но остроглазой и очень интересной, я написала в книге «Письма чужой жене».) Она завершала тогда очередную книгу о Ленине. И на чёрной кремлёвской спец-«Волге» ездила в Москву, в партархив и в Институт марксизма-ленинизма.