– Какой я женатый? – вскричал он.

Получилось, что я ему испортила такое утро. Надулся, перестал разговаривать. В десять часов опять позвонила она, я хлопнула дверью и ушла на балкон. На душе было как-то погано. Слезы сами собой наворачивались на глаза. Он пообщался – летит с вытаращенными глазами: куда это я делась? И так весь день. Поехали на природу – всю дорогу молчали, вернулись тоже молча. Тоскливо до того, что хоть вой. А мне даже уйти некуда: там дочка бурчит, тут этот.

Вечером поставил мне фильм, а сам ушел в спальню читать. А зачем мне фильм без него?

Ведь все уже было так хорошо, даже замечательно, но почему все началось сначала? Так жалко, такие были сладостные отношения! Я насмотреться на него не могу – так люблю глядеть на его лицо.

Опять про смерть говорил, что ему мало осталось – несколько лет, самое большее – десять, и гробик маленький нужен будет. Это он так шутит.

А потом ночью вдруг печально так произнес:

– Сейчас посмотрел на себя в зеркало: старый, страшный, немощный мужик. Куда мне в женихи?

– А четыре месяца было куда?

– Тогда были силы, – говорит, улыбаясь.

Ужас. Прямо не знаю, что делать. Пытаюсь успокаивать и убеждать, что здоровье наладится, нужно только соблюдать предписания врачей. Не слушает. Весь в себе. Поймала себя на мысли, что согласна на все, лишь бы не болел, даже пусть спит с женой. Удивительно, как он не поймет, ведь не за красоту и здоровье любят, а любят просто так, за то, что ты есть, часто даже вопреки здравому смыслу.

Он уехал к внукам, я пошла домой. Начиналась рабочая неделя. Мы звонили друг другу в обеденный перерыв и вечером, если не виделись.

Сегодня Лева позвонил и тихо сказал:

– Мне как-то плохо.

– Что случилось? – спрашиваю.

– Тебя два дня не видел.

– А кто тебе меня не дает? Вот сейчас к зубному сходишь, а потом заберешь меня, и все будет хорошо.

– Дай-то Бог – ответил он.

Я тоже еле ползаю, но с ним оживаю просто. Давление до 100 на 60 и пульс 54. Он моя жизнь!

И всё же, понимая, что отношения заходят в какой-то тупик или лабиринт, из которого я не могу выбраться самостоятельно, я решила собрать свои вещи. На следующее утро поставила чемодан у дверей.

– Ты что, обалдела? – спросил он, очень удивившись.

– Там практически только летние вещи, они уже не нужны, – на ходу придумала я, но его реакция оставила в душе тепло.

А потом осталась последняя неделя до его отпуска, и моя нервная система дала полный сбой. Дома стоял открытый чемодан, в который складывались новые вещи, хотя и не новых было предостаточно в необъятных шкафах. Он готовился обстоятельно, и лучше бы я этого не видела. Жена звонила беспрестанно. Может, было бы лучше, если бы я не приезжала в эти дни? Но он звал, и я шла, словно на Голгофу. Похоже, мое душевное состояние ему было непонятно. Я уговаривала себя, что они будут жить вместе с внуком в комнате и ничего страшного, но моим надеждам было не суждено сбыться.

– А внук едет с вами? – спросила я за три дня до его отъезда.

– Нет, – коротко ответил он.

Я даже задохнулась от горя.

– Поздравляю с новым медовым месяцем.

– Как ты добра, – был ответ.

Все понятно. Можно было доплатить пару сотен долларов, и он бы жил в отдельном номере, но раз он этого не захотел, то что остается делать мне? Самоустраниться. Уйти с его дороги.

Эта ночь была черней всех ночей на земле. Утром Лев пытался разговаривать со мной, но я могла лишь коротко отвечать «да» или «нет». Губы не разжимались, в сердце торчал нож.

– Может быть, ты останешься, я недолго буду у дочери, – пытался задобрить меня он.

– Перед смертью не надышишься, – хмуро ответила я.