Гриша успокоился и стал ждать, когда же на свет появится его хорошенькая сестричка. Ему было всего четыре годика, и он по-своему выражал свою любовь к ещё не родившейся девочке, уже заранее радушно приняв её в семью. Мальчик рисовал разные цветные картинки, старательно выводя фигурки своих родителей, себя, двух бабушек, двух дедушек и её, свою крохотную, хорошенькую сестричку.

– Мамочка, смотри, я нарисовал Свету, – показывал он свои художества матери.

– Кто ж это такая? – делала удивлённые глаза мама.

– Это моя сестра, – объяснял он.

– Так мы ещё ей имя не придумали, – смеялась Татьяна.

– Вы не придумали, а я придумал, её будут звать Светой, – говорил он.

– Ну, Света, так Света, если, конечно, папа возражать не станет.

Папа в такие разговоры не вмешивался, ему вообще было всё равно, как будут звать этого ребёнка, потому что, положа руку на сердце, ему хватало и Гриши, это он так, просто соглашался с женой, а сам уже заранее паниковал, что скоро опять начнутся памперсы, пелёнки, распашонки, крики по ночам, а ему, между прочим, нужно как следует высыпаться перед дежурством. Владимир работал в ДПС, следил за порядком на дороге. Такая работа ожесточила его характер, и он давно уже смотрел на общество и мир в целом через пелену презрения и скептицизма. Когда сроки уже подходили к родам жены, он задержал за нарушение правил дорожного движения мужа одного из врачей-гинекологов роддома, где должна была рожать Татьяна. Ему, может быть, надо было отпустить такого нарушителя, но педантичный инспектор принципиально не стал этого делать, и водителя лишили прав.

Роды начались вовремя, Татьяна была готова к кесарево, как её сразу предупреждали доктора, но на дежурстве в этот день оказалась как раз та самая гинеколог, у мужа которой Владимир отобрал права.

– Ваша фамилия мне знакома, – сказала она Татьяне, – Ваш муж работает инспектором ДПС?

– Да, да, это он, – радостно закивала роженица, ещё не зная всю предысторию этого интереса, потому что Владимир ей про свою работу ничего не рассказывал.

– Рожай сама, здоровая девка, справишься, – сквозь зубы сказала гинеколог.

Ну, сама, так сама, докторам виднее, и Татьяна даже не стала спорить и возражать. Ребёнок шёл тяжело, а под финал родов что-то совсем пошло не так, и рождённая малышка даже не закричала, как обычно кричат новорожденные, а только закряхтела и сразу затихла. Вокруг неё сразу поднялась суета, приехало начальство, начали разбираться, а роженицу отвезли в палату и как будто забыли о ней.

Татьяна довольно быстро оклемалась после родов и первым делом стала спрашивать у младшего медперсонала о дочке, но никто ничего не отвечал, пока не появились врачи и не вынесли ей свой вердикт:

– У вашей дочери была родовая травма, в следствии чего мы поставили ей диагноз ДЦП. Обычно такой диагноз становится по мере взросления ребёнка, но в вашем случае сомнений у нас не возникло.

– Как так?! – закричала Татьяна, – Гинеколог, которая принимала у меня роды, не стала делать кесарево, хоть меня предупреждали, что оно будет. Её надо отдать под суд! ДЦП – это не диагноз, а приговор!

– Вы в праве подать в суд, как на врача, который принимал роды, так и на роддом, мы понимаем, в каком ужасном Вы сейчас состоянии, но выбор у Вас есть, либо Вы смиритесь с инвалидностью Вашей дочери и будете нести этот крест до конца, либо есть возможность отказаться о ребёнка, лишённого шансов на полноценное будущее, и отдать девочку в специализированный интернат в руки профессионалов, которые станут о заботиться о ней.

Татьяна сидела на больничной кровати, и слова врачей долетали до неё, как будто сквозь стеклянную банку. Ей вкололи успокоительное, она уснула, потом проснулась, встала, вышла из палаты и медленно побрела по больничному коридору к помещению, где находились новорожденные младенцы.