Я огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает.

– Хоть мне и не следует вам это говорить, мисс Олвейс, – произнесла я, – но я и сама везу бриллиант. Очень редкий. Единственный в своём роде.

– Правда? – Писательница посмотрела на меня с великим изумлением.

– Никто не знает об этом, – сказала я. – Даже капитан.

Возможно, моё решение рассказать о камне выглядит не слишком умным. Но я превосходно разбираюсь в людях и сразу поняла, что могу доверять мисс Олвейс. Ну что плохого можно от неё ожидать? Она же пишет книги.

– Откуда у тебя эта драгоценность? – с искренним интересом спросила моя задушевная подруга.

– От одной старой жирной герцогини, – жизнерадостно ответила я. – Она всецело на меня положилась. Её последним желанием перед смертью было, чтобы я лично вручила бриллиант Матильде Баттерфилд в Баттерфилд-парке. Никому, кроме меня, герцогиня не могла доверить такое важное поручение.

– Тогда ты понимаешь, как я волнуюсь. Ведь бриллианты так дорого стоят. – Мисс Олвейс облизнулась (вероятно, её губы пересохли из-за солёного ветра). – Но как же ты догадалась, где можно спрятать ожерелье герцогини?

– Элементарно, дорогуша, – ответила я. – Я всегда ношу его при себе.

Невинные глаза мисс Олвейс вспыхнули:

– Ты хочешь сказать, что алмаз Тик… – Тут она внезапно закашлялась. Наверное, оса или какой-то гадкий морской жук попал ей в глотку. – Бриллиант сейчас с тобой?

– Да.

Она посмотрела на меня с живейшим любопытством:

– Можно спросить, где ты его носишь?

Что за незамутнённое простодушие!

Я тихонько засмеялась.

– Он у меня в кармане, а карман накрепко зашит, – пояснила я. – Так что никто не сможет незаметно для меня добраться до камня!

– А ночью? – спросила мисс Олвейс. – Куда ты его прячешь, когда ложишься спать?

– Под подушку, дорогуша, – ответила я. – Я сплю очень чутко. Если кто-нибудь попытается добраться до камня, я тут же проснусь и отделаю их так, что родная мать не узнает. И ещё я подпираю дверь.

Мне показалось, что вид у мисс Олвейс сделался несколько разочарованный. Но это наверняка была лишь игра моего воображения. Подруга тут же решила посвятить меня в свой секрет ещё глубже (ну что за милая доверчивая глупышка!).

– Кольцо для моей матушки… – прошептала она. – Хочешь взглянуть на него?

Должна признаться, за исключением алмаза Тик-так бриллианты меня мало волновали. Но ради нашей дружбы я постаралась изобразить заинтересованность.

– С превеликим удовольствием, – сказала я.

Каюта мисс Олвейс оказалась точь-в-точь как моя. Только там было темнее – комнату освещала лишь свеча на прикроватном столике. Старательно заперев дверь, моя подруга пригладила свои тусклые волосы, поправила очки на носу и глубоко вдохнула. Потом открыла саквояж и достала оттуда толстенную книгу о Древней Греции. Я испугалась, что она собралась почитать мне что-то историческое, но, к счастью, оказалось, что содержание книги куда интереснее. Внутри в толще страниц был прорезан тайник, и в нем лежала маленькая красная коробочка. Мисс Олвейс достала коробочку и, затаив дыхание, открыла крышку.

– Вот оно, – проговорила она дрожащим от волнения голосом.

– Ой, какая прелесть! – воскликнула я.

Хотя ничего прелестного в этом кольце не было – маленькое, скучное. Тонкий золотой ободок. Крохотный бриллиантик. Видала я и пылинки, которые сверкали ярче. Но как задушевная подруга я вынуждена была притворяться восторженной. Я ахала и охала. Говорила приличествующие случаю комплименты. Заявила, что её матушка просто умрёт от счастья, когда увидит подарок. Что оказалось бы совсем не кстати – она ведь и так нездорова. Но мисс Олвейс, похоже, было приятно услышать всё это.